Только в море и оставался самим собой? Хотел бы сказать, да не могу. Прежний Нельсон вернется, но лишь тогда, когда страсти поулягутся. Можно сравнить ситуацию со штормом, правда, затянувшимся на несколько лет…

«В свете только и говорят о том, что Нельсон попал в сети к леди Гамильтон и бездельничает в Палермо. Праздно проводит время тогда, когда должен бы находиться совсем в другом месте».

В письме адмирала Кейта своей сестре в Лондон есть и более резкие оценки. Это, кстати, тот самый Кейт, который будет в 1815 году отправлять Наполеона на остров Святой Елены. Джордж Кейт никогда среди друзей Нельсона не числился, но я специально выделил строки про «другое место».

Что имел в виду заместитель Сент-Винсента? Какое место? Теоретически у Нельсона есть выбор, о вариантах мы еще поговорим. Однако его самого, по понятным причинам, волнует только одно место, Неаполь.

…Король Фердинанд, изгнанный из столицы, приятно проводил время и в Палермо и его окрестностях. Охотился, рыбачил, в общем, привычный образ жизни сохранил. Его жена Мария Каролина, напротив, страстно желала вернуться в Неаполь, занятый французами.

Из города приходили вести тревожные и обнадеживающие одновременно. В Неаполе – хаос. Лаццарони постоянно бунтуют, республиканцы жестоко подавляют их выступления. Ни о какой стабильности речи нет. Стоит воспользоваться ситуацией?

Аудиенцию у короля просит один очень интересный человек. Кардинал Фабрицио Руффо. Выходец из знатной калабрийской семьи с неоднозначной репутацией. Кто-то называет его реформатором, а кто-то – авантюристом. В любом случае Руффо – человек инициативный и энергичный. Он предлагает начать возрождение королевства с Калабрии, своей родины. Собрать там повстанческую армию и начать крестовый поход против якобинцев. Королю идея понравилась, он дает благословение.

Нельсону совсем не нравится Руффо, однако он понимает, что с бездействием пора заканчивать. В Палермо к тому же прибывает английский пехотный полк генерала Чарльза Стюарта, хотя для того, чтобы отбить у французов Неаполь, сил все равно пока недостаточно.

Нельсон отправляет в Неаполитанский залив четыре корабля под командованием своего любимца Трубриджа. Это, по сути, что-то вроде разведки, но – активной. Действовать можно «по обстоятельствам». Сейчас начнется война англичан с местными республиканцами и «предателями». Событие локального масштаба, которое будет иметь большие последствия для Нельсона. Точнее – для репутации адмирала. И у современников, и, в большей степени, у историков.

Даст ли он основания для того, чтобы его назвали «адмиралом-вешателем»? А ведь назовут. Кто-то – до сих пор называет. С выводами торопиться не будем, посмотрим, как развивались события. Как раз для выводов это очень важно.

Итак, «война за освобождение Неаполя» началась. В Калабрии, на суше, Руффо собрал так называемую «армию Веры» и начал боевые действия. На море Трубридж захватывает два небольших острова. И сразу понимает, что занимается не очень-то своим делом.

Кто должен наказывать республиканцев? Трубридж наказывает. Понимает, как он напишет Нельсону, «гнусность положения», но – наказывает. «Наш друг Трубридж получил в подарок голову якобинца. Он приносит свои извинения за то, что не смог прислать ее нам по причине жаркой погоды!»

Письмо Нельсона лорду Сент-Винсенту. Если что – голову отрубил не Трубридж, а кто-то из местных горячих поклонников короля Фердинанда. Но в этой истории так или иначе оказались замешаны английский капитан и два адмирала. Достаточное основание для того, чтобы обвинить их в жестокости?

Как захотеть. Ни Сент-Винсент, ни Нельсон, ни Трубридж не жестоки от природы. Трубридж – вообще добрейший человек. Однако Сент-Винсент жестоко подавлял матросский бунт, а Трубридж сожалел, что не смог прислать «голову якобинца». Они – люди, которые жили и действовали в определенное время и при определенных обстоятельствах.

Я не собираюсь их оправдывать, да они и не нуждаются в оправданиях. Наполеон, Веллингтон, Нельсон… Все они совершали поступки, которые можно назвать, мягко говоря, неблаговидными. Война, как известно, списывает практически все, но историки-то остаются. И дальше – все дело в акцентах.

Ситуации, когда мы вправе рассуждать о моральной стороне, безусловно, есть. На мой взгляд, прежде всего те, в которых существовала реальная возможность выбора. Существовала не в воображении, а, повторю, в том времени и в тех условиях. Нечто подобное как раз и случится с Нельсоном. Очень скоро.

…В карты Нельсон играть перестал, Эмма развлекала его как могла, но весной 1799 года Нельсон начал сильно беспокоиться. Он все же оставался адмиралом британского флота, и известия о том, что французы резко активизировались на море, не могли его не встревожить.

Морским министром Франции был вице-адмирал Этьен Юсташ Брюи. Выдающимися административными талантами Брюи не обладал, зато флотоводец он неплохой и, что, возможно, более важно, весьма везучий.

Брюи, оставаясь министром, в марте 1799 года принял в Бресте командование над флотом в 25 линейных кораблей. Его готовы были поддержать испанцы. Это уже весьма серьезная сила. Брест вроде бы блокирован эскадрой адмирала Бриджпорта, но Брюи проведет его как мальчишку и – выведет корабли в море.

То, что будет происходить дальше, и войной-то, по большому счету, не назовешь. Какая-то угадайка, причем – со стороны англичан. Куда они направятся? В Египет, спасать Бонапарта? На Мальту? На Менорку? Поддержат сражавшиеся в Северной Италии армии республиканцев?