Молод, горяч. Наполеон вместе с братьями посвятил какое-то время борьбе за свободу Корсики, попытался сблизиться с Паоли, разругался с ним и внезапно понял, что «Корсика слишком мала для него». С родного острова он бежал, а Паоли – остался. Точнее, остался верен главному делу своей жизни – достижению независимости Корсики.

Паоли быстро понял, что в планы главных борцов за свободу, французских революционеров, свобода Корсики никак не входит. Тем не менее он воспользовался объявленной Учредительным собранием амнистией и в 1790 году вернулся на родину. Из Англии, где Паоли находился в эмиграции.

В Лондоне он провел немало лет, стал горячим поклонником «английских порядков», в общем – человеком, на которого британцы вполне могли рассчитывать. Французы, напротив, относились к нему весьма настороженно. Не зря.

К концу весны 1793-го пути Паоли и французских революционеров разошлись окончательно. Конвент объявил Паоли «изменником», сам он «исключил» из корсиканской нации всех видных якобинцев, включая братьев Буонапарте, и – обратился за помощью к англичанам. Конкретно – к стоящему у Тулона адмиралу Худу.

Худ начал «прорабатывать вопрос». После падения Тулона тема Корсики стала необыкновенно актуальной. Изгнать с острова французов – и вот она, новая отличная база для британского флота. Нельсон, теперь уже во главе небольшой эскадры, отправился к Корсике, на родину Наполеона.

Красиво! Виды восхищают Нельсона, о чем он сообщает Фанни. Как они ухитрялись все время писать письма?! Всем подряд, по несколько в день, во время любой войны. Удивительно… Но – так было принято. Писали и Веллингтон, и Нельсон, а нам – просто повезло, что эти письма есть. Источник, возможно, и не самый надежный, зато есть впечатления, ощущения. Очень живые, пусть порой и слегка приукрашенные. Иногда – с какой-то интересной посетившей мыслью.

Вот Нельсон рассуждает о перспективах войны: «Я по-прежнему убежден, что она (война. – М. К.) скоро должна закончиться, и не потому, что французы восстановят абсолютную монархию, а потому, что их нужно предоставить самим себе. Возможно, это самое мудрое, что мы можем сделать».

Как же все-таки долго жила в англичанах эта «надежда»! Пусть французы перебьют друг друга, страна ослабнет, для Англии – хорошо. Даже мудрый Уильям Питт Младший годы пребывал в заблуждении – во Франции происходит что-то локальное. Стоило дождаться прихода к власти Наполеона, чтобы все наконец стало понятно. Когда Нельсон прибыл на Корсику, он, разумеется, даже не подозревал, что остров – родина того самого человека.

…Военные действия на Корсике – «Тулон наоборот». Теснимые повстанцами Паоли французы «спрятались» в более-менее крупных городах. Задачу перед Нельсоном поставили такую. Блокировать побережье, не дать французам возможности получить подкрепление. Иными словами, только море.

За все, что происходило на суше, отвечал генерал Дэвид Дандас. Заслуженный ветеран, который руководил и эвакуацией англичан из Тулона. Память об этом мероприятии у Дандаса осталась нехорошая, особо рисковать он не хотел. Захватил небольшой форт, закрепился, однако атаковать главные крепости, Бастию и Кальви, не хотел. Ждал подкреплений. Нельсон «из моря на сушу» уже выходил, вместе с десантом. Хороший повод поговорить о том, что отличает его от многих великих того времени.

Скажем, ни Наполеон, ни Веллингтон не были трусами. Точно. Веллингтон в Индии участвовал в нескольких рукопашных схватках, но в дальнейшем предпочитал наблюдать за боем со стороны, что совершенно нормально для командующего. Наполеон в Тулоне даже получил ранение, сражаясь на передовой. Историю про знамя на Аркольском мосту мы все знаем. Однако речь идет о единичных случаях. И с Веллингтоном, и с Наполеоном.

Совсем другое дело – Нельсон. Который, вообще-то, морской офицер. Для него броситься в схватку, что на суше, что на море, – нечто вполне обыденное. Безбашенный? Да не совсем.

Нельсон первым понял, как нужно воевать с французами. Почему он ввязывался в бой, не обращая внимания на численное превосходство противника? Или в противоборство один на один, несмотря на преимущество врага в огневой мощи? Не только потому, что считал своих матросов лучшими в мире. А еще и потому, что знал – французы слабее. У них плохо обученные команды, беда с квалифицированными офицерами.

Хотите сказать – все знали? Вот только не все делали правильные выводы. Многим действия Нельсона кажутся авантюрными, но в них всегда был расчет. Расчет на то, что нечто неожиданное обязательно даст ему преимущество. С неожиданностью ведь одной храбростью не справиться. Нужна быстрая и грамотная реакция, иначе говоря, опыт и мастерство. Этого французам категорически не хватало. Нельсон знал, Нельсон – делал.

Хотя он, повторю, человек феноменальной личной храбрости. Матросы все видели и боготворили его в том числе за это. Издержки героизма? Многочисленные ранения. Кампания на Корсике – еще и история о том, как Нельсон почти потерял глаз.

…Осторожность генерала Дандаса раздражала Нельсона. Он постоянно предлагает Худу планы по захвату Бастии с помощью грамотно организованного десанта. Десант высаживают, тащат пушки через гористую местность. Нельсон – на суше со своими матросами. В конце февраля 1794 года они вплотную подошли к городу, но Дандас приказывает отойти.

Разгневанный Нельсон пишет жене: «…Тысяча солдат наверняка захватили бы Бастию. Если бы в дополнение к команде “Агамемнона” у меня было еще пятьсот человек, я бы сам попытался сделать это!.. У меня такие матросы, какими и должны быть британские матросы: они непобедимы! Для них пушечные ядра – все равно что горох!»

Честно говоря, поведение Нельсона было слегка легкомысленным. Он так хотел ввязаться в драку, что даже скрыл от Дандаса полученную от корсиканцев информацию – гарнизон Бастии почти в два раза больше, чем считали англичане. Нельсону повезло, что на его стороне адмирал Худ, который наконец обзавелся решительностью.

Бастию с большим трудом, но возьмут, а Нельсон… Как одержимый участвует в любой стычке! Зачем? Он ведь совершенно не обязан это делать. Но вот одно из его писем Фанни:

«Ты ведь знаешь поговорку о том, что храбрец умирает лишь однажды, а трус – всю свою жизнь. Смерть неизбежна, и, если я здесь погибну, помни: на то была воля Всевышнего, в чьих руках жизнь и смерть каждого человека».