Михаил лежал на куче прелой соломы. Спину саднило. Лежанка больно колола обнаженное тело.

– Здравствуй, дорогой, – услышал он мелодичный голос своей мучительницы и сжался, ожидая очередной порции боли. – Благодаря тебе я все же изгнала ангелов с небес.

Архангел поморщился, ощутив в груди щемящую пустоту. Он уже знал, что все его братья погибли. Не слышал их.

– Теперь нужно завершить то, что ты уже начал. Поможешь мне, и я отпущу тебя.

– Лжешь, – шепнул архангел, с трудом разлепив разбитые губы.

– Пока не проверишь, не узнаешь, – ухмыльнулась Анжелика и, подойдя почти вплотную, провела пальцами по обнаженной груди Михаила. Он шумно вздохнул и склонил голову, соглашаясь на все, лишь бы вновь и вновь ощущать близость своей госпожи.

– Что я должен сделать? – спросил, надеясь на продолжение.

– Я хочу, чтобы ты заглянул в будущее.

– Но это невозможно, – ответил и сжался, ожидая удара. Он уже знал, что произойдет.

Анжелика схватила его за шею тонкими пальцами и заглянула в глаза, читая в них все, о чем думал Архангел. Она не отпускала несчастного, пока его очи не померкли, превращаясь в пустые безумные озера. Архангел безумно захихикал, когда последняя капля благодати перекочевала из его сосуда в жадный рот Антихриста

– Тварь, – выдохнула Антихрист, отшвыривая от себя бесполезное тело Михаила.

***********

– Есть хочу, – шепнула я, вдыхая неимоверно вкусный аромат готовящейся пищи. Пахло пловом, корицей и жареными орехами.

– Мамуля вас ждет, – торжественно сообщил ставший еще более толстым Мутилл и с прытью, не вяжущейся с его огромным телом, ломанулся в недра небольшой квартиры так, что едва не убился, запнувшись об валяющиеся на полу в изобилии цветастые половики. – Мамуля соткала, – похвалился он, любовно разглаживая коврик жирными пальцами. Мы двинули было за ним, но вдруг услышали звучащий наббатом старческий голос.

– Фу, чем это у нас воняет? Мальчик мой, ты опять кирогаз притащил, сколько раз я тебя предупреждала, чтобы ты не тащил в дом всякую гадость, свинья ты такая.

– Это не я, – обиженно заныл здоровяк. – Это Кафр дракона приволок. Я тут ни при чем.

– Сколько раз тебе говорить, этот придурок тебе не приятель! – взревел женский голос, и я отшатнулась, увидев огромную фигуру, затянутую в шелка, полностью закрывшую дверной проем. Бабища уставилась на нас маленькими поросячьими глазками, но, увидев Асмодея, взвизгнула и с ловкостью белки метнулась туда, откуда появилась.

– Паразит, – бушевала она, скрывшись в соседней комнате, – не мог предупредить, что у нас такие гости. Высеку, вот помяни мое слово, возьму розги и высеку.

Спустя пятнадцать минут, когда мы уже перестали ждать и лениво переругивались, сидя на валяющихся тут и там подушках, бабища появилась в комнате. Я подавила желание придержать руками отвалившуюся челюсть и сдавленно хрюкнула. Телеса красотки обтягивало миниатюрное, насколько это возможно, платье цвета взбесившегося поросенка. Глазки, подведенные толстой кривой линией, плотоядно стреляли в Асмодея, посылая недвусмысленные намеки. Мамуля Мутилла едва не села на меня, посчитав, видимо, за пустое место, подождала, когда рыцарь откашляется, и протянула ему огромную фотографию, на которой был изображен он сам, во всей красе и без грамма одежды. Я удивленно приподняла бровь. Рыцарь хмыкнул и полез в карман за ручкой.

– У меня есть, – затрепетала покрытыми комочками туши ресницами толстая фея, протягивая демону нехилый такой Паркер.