Там же. С. 106–107.
216
Иное мнение высказывает О.Б. Кафанова на основании анализа пассажа Панаева о критической статье Гребешкова, посвященной Жорж Санд: «Панаев, очевидно, метил в Сенковского, поскольку характеристика, данная французской романистке Гребешковым, почти дословно воспроизводила мнение о ней редактора “Библиотеки для чтения”, лейтмотивом проходившее через все его публикации с середины 1830-х гг.»
Соображение исследовательницы едва ли подкрепляется биографическими фактами: Панаев изображает юного необразованного дебютанта, тогда как Сенковский был ученый, педагог и опытный журналист зрелых лет. Но это наблюдение органично в русле представлений о типологической фигуре и маске
217
См.:
218
219
БдЧ. 1843. № 7. Отд. VI. С. 3.
220
(Статейки в стихах. Без картинок. Т. II. С. 10–11).
221
Ср. в водевиле Д. Т. Ленского «Лев Гурыч Синичкин», в котором Кони выведен в образе драматурга Федора Семеновича Борзикова:
Ветринский. В одном из журналов ваши водевили всегда очень хвалят.
Борзиков. Да, хвалят.
222
Ср. у Панаева: «На литературных вечерах издателя какой-то газеты, куда сходилась вся литературная тля его прихода, только и толков было <…> какого сочинителя в каком журнале разругали или расхвалили»
223
Отметим, что если обвинения «журналиста» в краже чужих мыслей, которые в романе Некрасова вставляет в свой водевиль автобиографический герой (VIII: 187), могут рассматриваться как органичная для пасквиля гиперболизация, то анонимная критическая статья Некрасова в ближайшем будущем могла восприниматься как статья, написанная Кони. Пример тому находим в статье Ф. В. Булгарина, посвященной рецензии на «Драматические сочинения и переводы Н. А. Полевого» (XI-1: 61–67, 84): «Это говорит г. Кони о Н. А. Полевом! <…> Г. Кони взял к себе в сотрудники