— Я не хочу есть, — сказала Бенни.
— А я хочу. Ты забыла, что весь мой ленч остался в «Поющем чайнике»?
Ева достала бутылку хереса, лежавшую в пакете из-под корнфлекса.
— Так мы прячем его от мальчишек, — объяснила она.
— Я не буду.
— Это лекарство, — ответила Ева. Она наполнила два больших бокала и поставила на стол тарелки с едой. — Теперь рассказывай с самого начала и не торопясь. Начни с того, как вы сидели на твоей куртке у канала. Но не говори мне, что он любит тебя, иначе я встану, сброшу все на пол и заставлю тебя убирать.
— Ева, пожалуйста… Я понимаю, что ты хочешь мне помочь.
— Да, хочу, — сказала Ева. Еще никогда ее лицо не было таким мрачным. Ни во время долгой войны с Уэстуордами, ни во время битвы с матерью Клер, ни на больничной койке лицо Евы Мэлоун не было таким жестким и непримиримым.
Они говорили до самых сумерек. Услышав, что пришла Кит, Бенни обвела взглядом неприбранную кухню и наполовину пустую бутылку хереса.
— Не волнуйся, — мягко сказала Ева. — Она все поймет. Я введу ее в курс дела.
— Мне пора на автобус.
— Ты останешься здесь. Позвони матери. Да, Бенни, еще одно… Она спросит, встречаешься ли ты с Джеком. Скажи ей, что нет. Подготовь ее к тому, что между тобой и Джеком все кончено.
— Нет, не кончено. Он не хочет, чтобы все было кончено. Он сказал, что мы должны поговорить.
Кит подошла к двери и с удивлением осмотрела кухню. Но Ева не дала ей открыть рот.
— У Бенни небольшой шок. Лучший способ справиться с ним — это еда. Мы съели половину завтрашнего завтрака, но позже я схожу в магазин на углу и все возмещу.
Долгих объяснений Кит не требовалось.
— Ладно, я отнесу наверх покупки. Увидимся через полчаса, когда придет пора готовить ужин. Конечно, если будет из чего.
Она подбодрила их кивком и исчезла.
Аннабел Хоган сказала, что не возражает. Она задержалась в магазине. Значит, ужин можно не готовить. Они с Патси купят что-нибудь у Марио. Бенни с горечью думала о вечерах, когда она бросала Джека в Дублине на произвол судьбы и как угорелая неслась домой, чтобы составить компанию матери. Теперь она может торчать в Дублине сколько угодно, но уже слишком поздно.
— Ты куда-то идешь с Джеком? — спросила мать.