Снова выстрелы. Ника хнычет.

– Сиди там, и не вздумай выходить! – кричит он, а спустя секунду я слышу, как врываются в комнату неизвестные. Мне страшно. Я слышу звуки ударов, грохот падающих предметов. Прижимаюсь к стенке шкафа. Ника напугана. Она плачет. Боясь, что нас заметят, я прикрываю ладонью ее рот, слегка покачиваю дочку.

В дверце шкафа небольшая проем – узор, из которого мне видно что там происходит. Грех бьет одного из них, но получает удар по голове. Всхлипываю. Онемев от страха, еще сильней прижимаю ладонью рот малышки.

Гера на полу. Я так боюсь, что они увидят нас. Боюсь за дочку. А потом это повторяется. Также, как и с Македоном. Меня начинает мутить, когда я вижу, как они, вчетвером избивают его. По голове, по торсу. Он не сопротивляется. Только руками закрывает лицо.

– А говорили непобедимый, – ухмыляется один из них, наставляя автомат в спину Греху.

Не свожу с него глаз. Он лежит на боку, лицом ко мне. Весь в крови. Я умираю, горю изнутри. Все мое естество так и кричит о том, чтобы выйти и помочь ему. Я не могу позволить им убить мужа! Но голос матери еще громче. Я не могу позволить им сделать больно дочери. Грех подставился из-за нас. И я не могу сделать его жертву напрасной.

Слезы застилают глаза. Они связывают его руки, а он на меня все это время сморит. Его губы двигаются.

– Я спасу его.

Беззвучно. Но я все понимаю. Рыдания рвутся из груди. Зажмуриваюсь. Прижимаю дочку к груди, трясясь от ужаса.

– А телка его где? Шеф говорил, что бабу тоже вести, – произносит один из них.

– Обыщи дом. Здесь никого нет.

Они поднимают его и заставляют идти. Спустя минуту их уже нет в комнате. Спустя еще пару минут дом пустой. Я слышу, как заводятся автомобильные моторы и они уезжают. Увозят его. И только тогда я убираю руку со рта малышки. Она молчит. Удивленно смотрит на меня. Открываю дверцу и выхожу с ней в комнату. В голове полный хаос. Сердце в груди – навылет. Меня душит новая волна истерики. Но я должна что-то сделать! Я должна как-то ему помочь!

Все тело, как единый натянутый нерв. Боль разливается во мне, заполняя каждый уголок, каждый орган. Меня вздёргивают к верху за руки.

– Пошел! – тычок в спину. Нога цепляется за что-то, и я лечу на пол. Меня переворачивают. Кто-то срывает мешок. Ничего не вижу, глаза режет от яркого света. Сколько я просидел с этой дрянью на голове?

– Ну, здравствуй, дорогой, – перед глазами довольная рожа Калугина. Ублюдок улыбается, нависая надо мной.

– Где мой сын? – рычу, стиснув зубы. Замочу тварь, вот только Пашу найду.

Бл*ть. Все пошло совершенно не по плану. Еще каких-то пару часов – и они были бы у меня в руках.

Он приседает на корточки рядом со мной.

– Я хочу сейчас говорить о другом. Ты подпишешь документы, передашь мне свой бизнес. И когда все будет сделано, я отдам тебе твоего сынка…

– После я вырву тебе кишки и намотаю их на главную елку города, как новогоднюю гирлянду, – рычу, пока его братки развязывают мне руки. Калугин смеется.