Он дергает Гьёрна за рубаху, проверяя на прочность. Затем, удовлетворившись увиденным, отрывает рукава. Связывает ими старику локти за спиной и ноги в щиколотках. Поднимает с пола кинжал и склоняется к мерзавцу. Закрыв мне обзор своим телом, что-то вытворяет с гадом под отчаянное мычание последнего и дикое биение моего сердца. Мне бы остановить полукровку, взмолиться: «пощади!», но перед глазами мелькают образы погибших девушек, — тех немногих, что мне были знакомы из числа пропавших, — и я молчу, плотно сжав губы.
Когда он разгибается, все лицо старика в крови.
— Что ты с ним сделал? — ахаю от жуткой картины.
— Оставил на лбу послание о его преступлении.
Он выливает на окровавленный лоб воду из графина. Как только она смывает кровь, разбираю в порезах буквы: "я убил 9 дев". Затем полукровка поворачивается к собаке. Быстрый рывок за челюсть. Хруст костей. Жалобное мычание. Мужчина треплет холку животного, сочувственно бормоча:
— Жаль, тебе не повезло с хозяином. Твоя преданность гнилой душонке делает из тебя опасного врага. Если будет на то воля богов, ты выздоровеешь и найдешь свое место в жизни уже без старикашки.
Пока Хродгейр возится с псиной, окидываю кабинет быстрым взглядом. Замечаю на столе стопку бумаг и перо, забытое в чернильнице. Вынимаю его и в размышлении склоняюсь над чистым листом. Стоит ли написать прощальное послание хозяину этого кабинета?
Мне хочется выкинуть отчима из своей жизни, как мерзкую гадину. Забыть, будто страшный сон. Но у него остается мама гарантией того, что забыть о нем навсегда не получится. К тому же, он обязательно должен узнать про Гьёрна. Поэтому вскоре из-под пера, зажатого в моих пальцах, выходят неровные от волнения строчки:
«
Глава 45
Дорога в Даэронис должна занимать полтора дня при удачном стечении обстоятельств. Если погода нормальная. Если лошади и люди отдохнувшие. Если есть с собой провизия и не надо тратить времени на ее поиск.
В нашем случае все факторы сошлись против нас.
Хотя, с другой стороны, нам удалось сбежать, а это доказывает, что в целом фортуна на нашей стороне. И дождь к утру затих, чем несказанно порадовал.
К тому же, я все-таки прихватила из чердака свой плед из собачьей шерсти да флягу с аверчиным настоем. У аверики много свойств, и главные я отчетливо запомнила. Когда разбавлю настой водой и выпью, он придаст сил, ослабит боль и прогонит сон на ближайшие сутки. Осталось только дотерпеть до первого привала.
Бедра, как и спина, уже не просто ноют от непосильной нагрузки, а стонут на последнем издыхании, грозя вот-вот отказать. В любой момент могу просто рухнуть с лошади мертвым грузом.
Мне требуется колоссальное усилие воли, чтобы скакать рысцой, поспевая за моим спутником, и при этом не жаловаться. Страх погони да боязнь подвести дорогого мне человека — единственное, что так долго держит меня в седле.
Когда Хродгейр, наконец, спешивается у какого-то ручейка, каждая клетка тела ликует. Неужели теперь можно отдохнуть?