– Знает, что его жена принадлежит мне и я могу делать со своей игрушкой все, что захочу? – коварно улыбнулся он в ответ.

– Я не твоя игрушка, – поправила Владимира я, так как его высказывание меня задело, но он только усмехнулся в ответ и тон его голоса вдруг изменился на более грубый.

– О, нет, дорогуша, именно моя и я буду играть с тобой столько, сколько мне вздумается. А ты будешь покорно выполнять все, что придет мне в голову и продолжать терпеть все мои капризы, – его взгляд снова сделался колючим и неприязненным, а улыбка превратилась в холодную ухмылку.

– Что? – изумленно переспросила я, совершенно не понимая смысла его слов.

– Ух, какие невинные глазки! А ты отличная актриса! Так правдиво изобразить удивление… Браво, Рита!

– Я… не понимаю… – растерялась я, совсем запутавшись, но он меня перебил:

– Серьезно? Хм… тогда ответь мне на один вопрос, кем ты рассчитывала стать, проживая здесь и постепенно втираясь ко мне в доверие? Собиралась из сиделки сделать быструю карьеру до любовницы босса? Ну так, получай то, чего добивалась! И начни с того, что покажи сперва все свои таланты, чтобы я знал, за что буду платить… сучка, – последнее слово он выплюнул с особой издевкой и я аж похолодела, ощутив, как сердце будто оборвалось и упало далеко в пропасть.

У меня закружилась голова, я не понимала, что происходит. Он так шутит? Или намеренно оскорбляет? Но по какой причине? Что я сделала?

Ошалело уставившись на Владимира, я оттолкнула его от себя и слезла с колен, на ходу трясущимися руками поправляя на себе платье. Он продолжал молча следить за моими действиями брезгливым высокомерным взглядом, не предпринимая никаких попыток объясниться, словно все так и должно было быть, а у меня комок застрял в горле, и я не могла выдавить из себя ни слова, снова чувствуя себя незаслуженно униженной.

– Что? Нечего сказать? – прищурившись поинтересовался он. – Думала, нашла дурака, поплакалась в жилетку и теперь можно дергать за ниточки?!

Покачав головой из стороны в сторону и не веря в услышанное, я всхлипнула:

– О чем ты говоришь?

– Да, брось, Рита. Не притворяйся глупенькой. Мы, к сожалению, живем в мире, где никому нельзя верить и все друг друга используют… Вот только я не люблю, когда так поступают со мной, – его жесткий тон не оставлял никаких сомнений, что мужчина, минуту назад страстно целовавший меня и, которому я уже мысленно подарила свое сердце, на самом деле не испытывал ко мне ничего, кроме неприязни или даже неприкрытой ненависти. Но что я ему сделала?

Остолбенев от брошенных мне в лицо обвинений, я просто стояла посреди его спальни и чувствовала, как слезы снова текут по щекам.

– Я думаю, тебе лучше уйти к себе. Завтра я рассчитаюсь с тобой за работу, и ты покинешь мой дом навсегда, – заключил Владимир, устав ждать, когда я скажу хоть что-нибудь в свою защиту.

– Нет, – кое-как смогла возразить я, слезы душили и мешали говорить. – Зачем ждать завтра? Я уеду сейчас.

Развернувшись, я быстро направилась вон из комнаты и, ухватив по дороге свою сумочку, с которой приехала, не останавливаясь, спустилась в холл. За спиной я услышала, как хозяин дома вышел в коридор и, в последний раз оглянувшись, встретилась с его суровым взглядом, которым он провожал меня с верхней ступени лестницы, гордо опираясь на трость и сердито поджав губы. Его лицо не выражало ни капли сожаления за оскорбления, которыми он осыпал меня только что, хотя я так и не поняла, чем заслужила такое отношение к себе. Однако, он определенно не хотел меня видеть и вышвыривал прямиком на улицу.

Из кухни выбежала Анфиса Марковна, судя по всему, еще не ложившаяся спать, а следом за ней и ее муж.

– Ты куда это на ночь глядя? – взволнованно запричитала женщина.

– Ноги моей здесь больше не будет, – тихо ответила я, спешно обуваясь и наспех набрасывая шубу.