Мужчина ласково погладил меня по руке и произнес:

– Я доставил тебе большие неприятности, прости, мне очень жаль. Но ты не переживай, твое лечение я возьму на себя и оплачу все, что потребуется. Я пока еще твой начальник, поэтому считай, что пострадала на рабочем месте, – он невесело хмыкнул. – Да уж, вредно на меня работать, оказывается, и очень травмоопасно…

Владимир сделал паузу, а я все ждала, когда же он сам заведет разговор о том, что было между нами, пока я жила у него дома, ведь мы же оба это чувствовали. Или только я?

– Знаешь, я думаю… – начал он.

– Что? – нетерпеливо подтолкнула его я с надеждой в глазах.

Прежде чем ответить он пристально посмотрел на меня, о чем-то размышляя.

– Я думаю… мне стоит вернуться домой и успокоить свою домоправительницу. Они с мужем, наверное, с ума сходят. Поеду, сообщу им обо всем, а ты отдыхай и выздоравливай.

С этими словами он покинул палату, а я, разочарованно выдохнув, поняла, что минутка откровений закончилась и он снова закрылся в себе. Ну, а чего я хотела? Чтобы он сходу признался мне в любви? А если он меня не любит, а просто испытывает чувство вины за содеянное? Может, у него ко мне было всего лишь банальное влечение, как к единственной женщине в его доме, подходящей ему по возрасту, а я уже губу раскатала и навыдумывала себе Бог знает чего…

В этот день я осталась одна наедине со своими мыслями, а на следующий меня ожидаемо посетили Анфиса Марковна и Семен Захарович. Конечно, сперва я наслушалась ее стандартных кудахтаний и причитаний о том, что я чуть не умерла из-за своей неразумной импульсивности и о том, что их хозяин тоже полный идиот, отчего, в итоге, она сделала вывод, что мы оба ведем себя, как дети малые, которые просто не могут договориться. С этим я, пожалуй, готова была согласиться. С разговорами у нас как-то не клеилось, но заставить его откровенничать со мной я не могла.

После их ухода мне в палату доставили огромный букет цветов с запиской от Владимира с наилучшими пожеланиями. Текст не выглядел личным, скорее больше походил на универсальный, какие пишут обычно на открытках из магазина. Это натолкнуло меня на мысль, что с одной стороны он чувствует себя обязанным позаботиться обо мне, а с другой – старается держать дистанцию. Судя по всему, с моим отъездом из его дома и наш мини-роман тоже подошел к концу.

Грустно вздохнув, я уставилась в окно. Январь еще не закончился, а у меня от событий с начала года голова шла кругом. Мне нужно было с кем-то обсудить все, что случилось со мной за последнее время и я позвонила Соне, которая незамедлительно приехала ко мне, как только освободилась.

Ворвавшись в палату, подруга с порога воскликнула:

– Ну, Ритка, с тебя вообще лучше глаз не спускать! Вечно с тобой что-нибудь случается!

– Да уж, у тебя самая проблемная подруга… – грустно улыбнулась я в ответ.

– И не говори! То ты за минуту состояние в карты проигрываешь, то умудряешься на пустой дороге встретить маньяка на машине. Вот только тебе одной так «везет»!

– Карма… – вздохнула я. – Но это еще не весь список моих провинностей. Садись, сейчас я тебе все расскажу подробно.

Спустя какое-то время, когда я выложила Соне все свои приключения за последние дни и вызвала у нее кучу самых разнообразных эмоций, она, наконец, произнесла:

– Я от тебя в шоке! А от нашего генерального директора и подавно! В жизни бы не подумала, что он такой…

– Чокнутый? – усмехнулась я.

– Нет. Я хотела сказать темпераментный, но чокнутый теперь, думаю, тоже подходит. Мне кажется, он на тебя серьезно запал, если уж приревновал к законному мужу настолько, что аж ссору затеял. Хотя было бы к кому ревновать, Гришка твой ему и в подметки не годится.