— Я скучала, — с трудом выговаривала я. Слова напоминали сбивчивый рык, — я скучала, скучала, скучала! — раза разом повторяла.

Руки сжимались в кулаки, и как-то не очень правдоподобно старались оттолкнуть его от себя. Я вырывалась. Но не сильно, а ровно настолько, чтобы не дать ему себя отпустить.

Зубы сжимались от досады, от обиды. Я злилась, но не могла его оттолкнуть. И вообще больше не хотелось его от себя отпускать. Связать наши кисти толстой веревкой и прожить всю жизнь вместе, словно сиамские близнецы.

— Прости меня, прости.

— Почему ты не вернулся? Ты же обещал… Ты говорил, что это займет всего пару недель, — подняв глаза на его лицо, говорила я.

Наверное, я выглядела измученной и жалкой, и глупой, и снова маленькой.

— Я… — начал он, но остановился, запнувшись на полуслове, — Софи, мой отец умер.

Я почувствовала глухой стук между нами. Он расслабил объятия, и я смогла сделать полшага назад, чтобы яснее вглядеться в его глаза. Да, едва заметно я видела в его лице усталость. Усталость, грусть, одиночество. За все, то время, что мы не видели друг друга, мне и в голову не пришла мысль, что ему так же нелегко. Что у него, возможно, случилось что-то, о чем я не знаю

— Я думал, что он выздоровеет, и все обойдется, но… — Он опустил свои руки и отвернулся к окну, — но этого не случилось. Я не мог оставить свою маму одну, и решил, что побуду здесь еще неделю или две. Одно предложение, другое, все больше вопросов о моей работе. Здесь, у меня было действительно больше возможностей. Я хотел рассказать все, объяснить, предупредить, но… — Жак вновь обернулся ко мне, — ты бы продолжала надеяться, верно?

«Верно» — мгновенный ответ в моей голове. Если бы я поняла, что у меня есть хотя бы одна сотая доля возможности быть с ним, надеяться на него, я бы ни за что не отступилась. Я бы не смогла отступиться. Не смогла бы тогда сама отпустить его руку, не смотря на все слова и уговоры. Он был прав. Его у меня было можно только вырвать. Забрать. Силой забрать.

— Вот как… И ты решил, что просто уйти будет легче, да?

— Нет, я знал, что потом это будет еще сложнее.

— Жак,

— Да?

— Ты ведь не собираешься вернуться в Россию?

Я улыбнулась и подняла на него свои влажные глаза. Я чувствовала, как дрожат пальцы и как комок подступает к горлу. Ох уж эти вопросы, ответ на которые ты знаешь заранее.

Его руки легли на мою талию и подтянули безжизненное тело ближе к себе. Я вновь была крепко зажата в его объятиях. Теплое размеренное дыхание, и то, как его пальцы нежно гладят мою спину, задевая кончики волос. Так спокойно, словно я вновь стала той маленькой девочкой, которой была рядом с ним. Да, рядом с ним я всегда становилась ребенком.

— Нет, я не вернусь, прости.

Я крепко зажмурила глаза, стоило мне услышать это слова. Влажные капли застыли на ресницах, и я еще крепче прижалась к нему, стараясь ухватиться пальцами за края его пиджака. «Пусть мы будем чуть ближе, пока вновь не стали так далеко».

Тишина в комнате и неприятное ощущение начала конца. Две недели. У нас осталось всего две недели.