Я готова была на все это пойти, лишь бы Эмили была со мной, но я не могла просить о том же маму. Она больше двадцати лет прожила в этом маленьком муниципальном домишке, потратила на заботу о саде бесчисленное количество часов, приятельствовала с соседями, у нее было множество друзей и насыщенная жизнь. Если она все бросит, то никогда не найдет себе новый дом, по крайней мере, приличный. И она не может позволить себе потерять работу. Ранний уход на пенсию тоже не вариант: ей придется жить на маленькое государственное пособие и несколько тысяч фунтов своих сбережений. После всего, что она для меня сделала, после того, как сильно я облажалась и подвела ее, я не могла требовать такого самоотречения. Я завела себя в эту передрягу, мне и выбираться.

Будущее казалось ужасным, даже если допустить, что Джен не врет и я смогу вернуть Эмили. Я тяжело опустилась на кровать и схватилась за голову. Внезапно я пожалела, что все-таки не убила Ника. Пожалела, что не проломила ему череп и он не опустился на дно озера. Если бы только я ударила его сильнее, если бы только продолжила бить, пока он не сдох. По крайней мере, тогда мы все были бы свободны от него. Даже если бы в итоге меня приговорили к тридцати годам в тюрьме, это бы того стоило.

Но сожаления не могли помочь. Мне нужен был план.

Следующие несколько дней я провела, возбужденно расхаживая по дому. Я изучила «Гранд Метрополь» и выяснила, что парковка, увы, предназначалась только для постояльцев. Это был сраный пятизвездочный отель, а из моих карточек ни одна не работала, и я не могла снять там номер. Значит, придется рискнуть: поставить машину на двойной желтой полосе возле парковки в надежде, что Джен появится вовремя.

Она больше не связывалась со мной, но я решила, что у нее просто нет такой возможности. Это слегка рассеяло мои подозрения о ловушке, ведь в таком случае она бы точно позвонила убедиться, что я явлюсь на место встречи. Хотя, возможно, она блефовала, чтобы вызвать во мне ложное ощущение безопасности. Мой мозг без конца все просчитывал, искал логические связи, конструировал различные варианты развития событий в попытке держаться на шаг впереди противников. Но я играла вслепую, полагаясь только на свои инстинкты. Инстинкты говорили мне, что Джен не врет и скоро я верну Эмили, – возможно, потому, что альтернатива была слишком ужасной, чтобы ее рассматривать.

Во вторник утром я проснулась, чувствуя, что нервы на пределе. Мама, как обычно, принесла мне в комнату чашку чая, едва наступило семь, хотя знала, что я еще несколько часов не встану, если встану вообще.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она, ставя чашку на прикроватный столик. – Ты последнее время в каком-то странном настроении. Может быть, стоит сходить к доктору?

– Нет, все в порядке, честно. – Я приподнялась на локтях. – Спасибо, мам… Не только за чай, за все. Все, что ты для меня сделала.

– Не говори ерунды, – ответила она, но все равно улыбнулась. – Ладно… мне пора. У меня сегодня ранняя смена, но я должна вернуться к четырем. Если ты не против, купи еды, я оставлю деньги на столе.

– Постараюсь.

Она взъерошила мне волосы.

– Свежий воздух пойдет тебе на пользу.

– Да, мам, знаю. Люблю тебя.

Когда она повернулась, чтобы выйти из комнаты, я мысленно попрощалась, не зная, когда смогу увидеть ее снова и увидимся ли мы вообще. Но я стряхнула пессимистические мысли и пообещала себе, что уже сегодня вечером мы с Эмили будем вместе. Я не могла дождаться. Прижала к груди подушку, фантазируя, что моя девочка уже у меня в объятиях.

После маминого ухода я попыталась поспать, но это было невозможно. Время тянулось медленно. Я встала, приняла душ и оделась, потом сложила в большой пакет кое-какие вещи, купленные в супермаркете. Наступила осень – скоро мне понадобятся свитера и теплое пальто, но денег на них у меня не было.

Я пошла в мамину комнату и откопала самый старый растянутый свитер, который смогла найти. Фиолетовый, с длинным воротом, с розовыми полосками внизу и по краям рукавов. Он был у нее уже много лет, и я не помнила, когда она в последний раз его надевала. Еще я взяла ее садовый плащ. Я знала, что она не будет возражать, но все равно собиралась извиниться в записке, которую планировала оставить.

Это было короткое послание, но я несколько раз его переписала, прежде чем оно меня удовлетворило. Не помню точно, что именно я написала, но постаралась не быть чересчур сентиментальной. Я не знала, где оставить записку: на столе, на маминой кровати? Мне хотелось положить туда, где мама сразу ее найдет, и я совсем не подумала, что сначала она заметит пропавшую машину.

Я была уже в дороге, когда она позвонила. В старенькой «Фиесте» не было функции громкой связи, поэтому я не ответила. Она оставила сообщение, но я не могла его прослушать, могла только представить, как она возмущается из-за того, что я держала ее в неведении, и беспокоится о том, как я веду машину без прав. Я решила, что позвоню ей, когда все закончится, когда Эмили будет со мной и мы остановимся в безопасном месте. Она будет рада за меня и позабудет сердиться.

Системы навигации в «Фиесте» тоже не было, но маршрут был несложный. Мне нужно было всего лишь выехать на трассу М25 и следовать указателям на Хитроу. Отель находился примерно в трех километрах от аэропорта. У меня было полно времени, чтобы найти его и определиться со стоянкой.

Я ехала все дальше, стараясь смотреть в зеркала и соблюдать дистанцию между собой и машиной впереди, как учил Сэм. Хоть я и проехала весь путь из Озерного края на гигантском «Рэндж Ровере», я все еще была неопытным водителем, боялась совершить ошибку и привлечь внимание полиции. Мамина машина казалась слишком неустойчивой и низкой, да и обзор в ней был хуже, чем в джипе. Я не отрывала глаз от спидометра, сбавляя скорость каждый раз, как та приближалась к максимально допустимой. Коробка передач протестующе заскрипела, когда я включила пятую, поэтому я ехала на четвертой и старалась держаться крайней левой полосы.