— Да нет, просто интересный экземпляр.

— Конечно, когда все остальные надоели! — подкалываю этого бабника. — Но, раз уж ты в эту степь пошел, лучше найди себе гимнастку, они хоть гибкие…

— Мальчики, как вам первый акт? — подходит к нам бабуля с фужером игристого напитка. Манерно пригубляет. — Диночка хороша, правда? Девочка просто прелесть, настоящий цветок.

— Н-да, — крякаю я, а что тут еще скажешь? В события на сцене я же так и не вник!

— А ты что думаешь, Варечка? — привлекает она к разговору девушку, прикинувшуюся мебелью. Подзывает ее к себе повелительным жестом, и убогой ничего не остается, кроме как подойти. Зачем-то снова оглядываю ее. Тростиночка какая. И в чем жизнь держится? Она вообще ест? Мне, конечно, насрать, но ребенку ее я зла не желаю, а ей его еще вынашивать. И как она это будет делать, если на ветру качается? Хочется сразу накормить. Что за странное желание? Едва затолкал в себя вчера желание позвонить Алевтине и поинтересоваться, что там ест и ест ли вообще «Варечка».

— Хороший спектакль, — мямлит что-то Варька, глазами бегает, губы облизывает, в общем, жутко нервничает, — особенно удачна отсылка к «Гамлету».

— О, ты заметила? — бабушка обрадованно приближается к Варе. — Тимофей, смотри, какая она умница, не каждый заметит! А Варенька смогла.

Смотрю на них с выражением «И что?». В самом деле, какая мне разница, что там эта заучка заметила в спектакле, который мне неинтересен. А Гор слушает внимательно, на ус мотает, ему эта инфа явно пригодится, когда пойдет завоевывать свою вчерашнюю Золушку. Он даже пару слов насчет спектакля говорит, и бабуленция втягивает его в разговор. Что за?! Стою как чурбан, просто чучело в поле, вокруг которого вороны летают. Тупым себя чувствую. Понимаю, что во время происходящего на сцене не смотрел на сцену, а только в свой телефон. Просто присутствовал, но не участвовал. Н-да, трындец, надо хоть немного вникнуть во втором акте.

Гор, заметно оживившись, что-то расспрашивает у Вари. Про спектакль. Ясно. Хочет перед охмурением артистки своей фактами запастись, а меня почему-то гребет. Слишком близко он к ней наклоняется. Что за черт? Мне какое дело, даже если он к ней в декольте залезет? Кстати, грудь у нее будто стала больше, у беременных она вырастает. А я думал, что Варя абсолютно плоская. Серая неприметная доска с пучком мышиных волос на голове. И с брекетами. А у нее вон и брекетов нет, и волосы стали приличного цвета, и вообще определения «убогая» и «уродина» к ней вряд ли можно применить.

Только хрен я кому в этом признаюсь!

«Нет, ну ты ее еще потрогай!» — почему-то бешусь.

К счастью, от того, чтобы оттащить друга от Вари, отвлекает бабуля, потянув ко мне себя за локоть. Ее птичьи руки на удивление сильные.

— Тимош, мы с Никочкой так Варюшу обидели!

Морщусь. Дважды. Первое — что за Варюша? Бабуля совсем потекла и стала заложницей милого личика приживалки? Второе — она переживает, что обидели убогую?

Смотрю на нее с выражением полного непонимания.

— Сплетничали по-девичьи в бассейне, а тут Варя в двери нарисовалась. Мы ее не видели, право слово! — прижимает руку к груди. — Я потом пошла, конечно, извинилась. Сказала, что мы Никочка не со зла, так и есть. Мы же Варю совсем не знаем. Но она — наша семья. Не закатывай глаза, Тимофей! — хлопает ладошкой мне по предплечью. — Я извинилась и за себя, и за Нику, и предложила ей участвовать в организации свадьбы твоей сестры с Арсением. Она согласилась. А ты поможешь!

— Я? Со свадьбой? Да еще и с ней? Бабуль, ну что ты придумала?

Хорошо, что не пил в это время, поперхнулся бы.

— Бабуль? — возмущается она в свою очередь, испепеляя меня взглядом.

— Нонна, — крякаю я, виновато опуская взгляд.