— Полегче, сука, — огрызается Бешеная Дрю. — Говорят, ты совсем слетела с катушек, и доктор Грин готовит для тебя особую терапию.

— Кто говорит? — закрыв дверь своей палаты, Лин обессиленно прислоняется к ней спиной.

— Я кое-что подслушала в ординаторской. Твой муж настаивает, чтобы тебя хорошенько подлечили.

— У меня нет мужа, — возражает Лин, чувствуя, как собственное сердце затапливает черная боль. — Никого не осталось. Я одна.

— Сейчас расплачусь, — шипит злорадная собеседница. — А кто же оплачивает счета, принцесса? В святой Агате не держат безродных нищенок.

— Ты же здесь, — не остается в долгу Элинор. Дрю издает гортанный бешенный рык и резко бросается вперед, но наткнувшись на появившегося словно из ниоткуда санитара, отлетает назад.

— По палатам. Быстро! — приказывает бугай в белом халате. Ядовито оскалившись на прощание, Дрю ленивой походкой вразвалочку удалятся в конец коридора.

— А ты чего ждешь? — грозно спрашивает санитар, смерив не сдвинувшуюся с места пациентку тяжелым взглядом. Лин выжимает из себя просящую улыбочку, на собственном печальном опыте зная, что конфликтовать с этими парнями чревато. Прямо сейчас он сжимает в кармане своего халата заготовленный шприц. Содержимого хватит, чтобы вырубить ее еще на сутки.

— Мне нужно в туалет, — глядя на санитара жалостливым взглядом, робко произносит Лин.

— Две минуты, — немного подумав, он милостиво кивает на дверь уборной.

Ей хватает и половины одобренного времени. Облегчившись и умыв лицо, она возвращается в свою палату под конвоем немногословного санитара. Сна ни в одном глазу, только чувство полного отупения и деградации. Грозный провожатый какое-то время стоит за дверью, а потом неторопливо удаляется.

Элинор забирается на кровать и вытягивается на жестком матрасе, сосредоточив взгляд на единственном тусклом глазке света в потолке. Он насмешливо подмигивает ей желтовато-грязным сиянием, и Лин с лёгкостью различает кружащиеся вокруг мельчайшие частицы пыли. Какое-то время она заворожённо следит за их хаотичным танцем, сложив руки на тяжело вздымающейся груди. Мысли разлетаются, наталкиваясь друг на друга, и кружат, кружат, кружат вместе с пляшущими серыми мушками.

Это все лекарства, тормозящие работу мозга и вызывающие галлюцинации вместо того, чтобы подавлять. К вечеру могут танцевать и тени на стенах, и застиранные шторы на окнах, и даже стулья. Ее пичкают цветными пилюлями с утра до ночи. Две на завтрак, две на обед и три на ужин. Увеличивают дозу перед ночным дежурством, чтобы не доставляла хлопот, превращая пациентку в отупевшую неподвижную куклу.

Ее не лечат, она лишь безликий номер на больничной рубашке, такая же, как десятки других пациентов, содержащихся годами в Святой Агате. Это не то место, откуда выходят отдохнувшими и воспрявшими духом спустя месяц благотворного лечения.

Элинор Хант все чаще посещает мысль, что ее не выпустят отсюда. Возможно, никогда. Весь персонал клиники заинтересованы в том, чтобы пациенты оставались в лечебнице как можно дольше. Пока клинику хорошо спонсируют, всем находящимся здесь больным будут рисовать новые диагнозы. Элинор пришла к выводу, что руководство Святой Агаты находится в преступном заговоре, когда очнулась в своей палате после нападения Бешеной Дрю. Приставленный к Лин психиатр Скарлетт Грин заверила, что никакого нападения не было и той все померещилось. Ну разумеется, кому нужен скандал в клинике?

«Дрю находилась в своей палате. Это подтверждают камеры видеонаблюдения. Мне очень жаль, Элинор, но твое состояние снова ухудшилось. Я вынуждена увеличить дозу лекарств и пересмотреть схему лечения» — равнодушно заявила доктор, дав разрешение безликой медсестре вколоть строптивой пациентке целый шприц с психотропными препаратами.

Элинор проспала сутки, но воспоминания о случившемся в вонючем туалете никуда не исчезли. Позже, встретив за обедом в столовой Бешеную Дрю, Лин заметила ее ядовитую триумфальную ухмылку и насмешливый взгляд, прикованный к плоскому животу Лин. Элинор инстинктивно обхватила руками пустоту и с яростным криком кинулась на провокаторшу. Ей впервые в жизни хотелось убить… Или не впервые? Гнев, вылившийся на визжащую и отбивающуюся от наносимых с особым усердием ударов рыжую тварь, казался отчаянно знакомым и приносил удовлетворение, близкое к наслаждению.

Кого еще я могла ненавидеть так сильно, как Бешеную Дрю? — задавалась вопросом Элинор Хант, но с очередной волшебной пилюлей ответ уплывал в страну грез и танцующих единорогов. Потребовалось двое крепких амбалов-саниторов, чтобы оторвать Элинор от избитой пациентки. Возможно, Дрю — даже не было настоящим именем этой неадекватной. В Святой Агате многие придумывали себе новые прозвища и создавали вымышленные личности. Безумие в каждой палате, в каждом темном углу, в мерцающем глазке лапочки, взирающем на нее с белого раскачивающегося потолка.

— Они меня травят, — пожаловалась она танцующим пыльным подружкам. — Это абсолютно точно, — добавила чуть громче и с некоторой обидой.

— Ты знаешь, что нужно сделать, чтобы все это закончилось, — отвечает ей голос, слышимый каждый раз, когда ощущает полный отрыв от реальности. Случайно или нет, но он всегда оказывается рядом в трудные, критичные минуты.