– Маша? – позвала она.
Перед ней вырос Мичурин собственной персоной. Из-за его плеча объявилась Машка и всё объяснила:
– У папы соседи ремонт затеяли! Он у нас переночует.
– Сверлят и сверлят, а я с суток. Лен, ты не против?
– Вообще-то нет, – пожала плечами Лена. – А чего они закон не соблюдают?
– Я тебя умоляю, на лапу участковому дали, и фигачат круглые сутки. А у меня сегодня четыре операции и все cito.
– Знаешь анекдот: куда бы ты не переехал, твой сосед с перфоратором переедет за тобой?
Они засмеялись, потом прислушались.
– Главное, чтоб сюда не нагрянули папины чики, – у дочки с чувством юмора был порядок.
– Спокуха, хвостов не привел, – заверил Мичурин.
На столике перед телеком красовалась в коробке ещё горячая пицца.
– Угощайся! – разрешил Мичурин.
– Пицца на ужин это кошмар, – сказала Лена, с наслаждением откусив большой кусок.
Дима стоял у распахнутого настежь окна. Вдохнул холодного воздуха с улицы во все лёгкие. Бросился к следующему. Рамы были старыми, скрипучими, поддавались с трудом. Не закрывая окон, Дима вернулся, настроил радио, надел наушники и стал сдирать обои. Какой-то русский рэпер пел о свободе. Дело пошло быстрее, взвивались полосы старых пожелтевших обоев, как флаги победителя над освобождённым городом.
Лена, заложив за голову руки, смотрела в потолок, как будто видела, что происходит с её подопечным, во всяком случае, догадывалась. День прошёл не зря.
Вошёл Мичурин в пижаме, захваченной им из дома.
– Лен, зарядки нету? Забыл.
Лена подала с тумбочки.
– Айфон? Лови!
Мичурин поймал, но уходить не торопился.