Об этом-то он сейчас и хотел потолковать с Ушастым. Скамьи у бейсбольного поля были самым подходящим местом для новой встречи. На открытом воздухе. Безопасно, спокойно, в непринужденной обстановке. Сегодня утром он сделал нужный звонок, и вот теперь Ушастый появился у кромки зеленого поля, поглядел, рукой прикрывая глаза от солнца, и медленно, неуклюже двинулся к зрительским местам. Крупный мужчина с крупными ушами, руками, коленями. И с раздутым брюхом. Ты, жирняга, ну и громадный у тебя живот. Кильбасы,[25] макароны, пиво, стейки, морские гады — все это хлюпало у него внутри, точно его живот был стиральной машиной, как та машина с маленьким окошком, которая когда-то была у матери Вика. В детстве Вик однажды посадил туда кошку, и когда она там сдохла, он отрезал ей голову и подкинул ее одному пареньку из класса, в его коробку для завтраков. Отлично. Когда-то ты был славным мальчиком, говаривала его мать, но они оба знали, что это ложь. Я никогда не был славным, подумалось Виктору, у меня сроду не было такой возможности — быть славным.

Ушастый вскарабкался по ступенькам.

— Привет, — сказал Вик.

— Чертовы колени, — пожаловался тот, усаживаясь. — С каких это пор я стал к тебе таскаться?

— С тех пор, как я стал тебя об этом просить.

— Давай считать, что мы просто случайно встретились.

— Считай что хочешь.

— Почему ты так со мной разговариваешь? Я и сам помню, сегодня вечером я должен с тобой расплатиться.

— Кто-то на меня наседает, Ушастый.

— Кто?

— Не знаю. Может, кто-то из твоих?

— Ну нет. А не то бы тебе не сдобровать.

— Спасибо, черт подери.

— Эти девчонки в самом деле померли.

— Похоже, что да, — согласился Виктор.

— Но только эти две мексиканки.

— Ты не видел Ричи? — поинтересовался Виктор. — Он прогулял работу.

— Да нет, не видел.

— В общем, сдается мне, что тот, кто устроил эту заваруху, кто бы он ни был, начинает нервничать. Видно, боится, что ему это выйдет боком.

Ушастый пожал плечами: