Ты — вся такая спонтанная и непредсказуемая! Убьешь на корню любую подсказку! Только бы и дальше ползать по своим тоннелям и забираться в ящики!
Я хочу помочь. Но все, что я придумывал и применял раньше, только усугубляло твое состояние и ухудшало самочувствие.
В общем, мне тяжело придумать, как поддержать тебя. Хотя помогать — мое призвание. Пробуждать, открывать двери и смыслы, находить истину там, куда ее забыли положить. А вот с тобой ничего не выходит. И мне, признаться, страшно.
Я боюсь, что не сумею указать верный путь, боюсь, что ты можешь повлиять на меня сильнее, чем я на тебя. Вдруг ты сломаешь мое привычное мировосприятие и уведешь туда, где всё подчиняется придуманным тобой законам, где всё по-иному, где Земля вращается в ту сторону, в какую скажешь ей ты.
И что мне останется тогда? Только наблюдать за происходящим. Ступать по земле, которую ты создала, вдыхать запахи цветов, которые ты вырастила, любоваться завитками пушистых облаков, которые ты нарисовала на небе.
А вдруг меня не устроит все, что ты пробудишь к жизни, дорвавшись до власти?
Земля покажется недостаточно рыхлой и с недостаточно жирными червями? Цветы недостаточно яркими с недостаточно вкусным ароматом? А облака вообще срисованными с детских книжек?
Вдруг я лучше могу? Ведь точно же лучше могу!
Ну, нет.
Нет, моя девочка. Так не пойдет. Не позволю вертеть миром, как захочется.
Давай я лучше помогу тебе выйти.
Меня уже подбешивает все, что происходит. Эти дома-корабли-школы. Мы так и до больниц-моргов докатимся. А, знаешь, не хотелось бы. Туда-то точно без меня.
Голову включи, наконец! Хватит прикидываться паинькой. Хватит делать то, что говорят другие.
Пора выбираться. Жизнь намного краше прозябания в запертых стенах.
Выходи, иначе всем про тебя разболтаю.
Глава 24. Ложь
И опять слова,
Снова пустые слова.
Все, надоело!
Длинные столы и множество неровных запачканных краской табуреток занимали просторную залу школьной столовой. В одном углу стоял небольшой прилавок, позади которого находилась кухня, в другом — столик, означающий конец пространства, где полагалось есть, и начало необходимого для мойки посуды оборудования. На потолке жужжали люстры. Под их неестественным светом на полу сияла уже подсохшая кровь Грейс. Девушка и не думала ее вытирать.