— Но пределы эти весьма широки, уверяю вас, — правильно понял его глава Седьмого Дома. — Вашу команду тоже натурализуем, после некоторых проверок. Купели душ будут предоставлены вашему роду, как и любому высшему роду в Империи. Ну а дело — дело я вам уже нашел. И поверьте — разочарованы вы не будете.

Сид вновь вопросительно посмотрел на Дана.

— Империя должна расширяться, ваше сиятельство, — продолжил тот. — А Нерея слишком велика, чтобы смотреть только в сторону Альянса. Что территориально все же мелковат.

— А вот это уже звучит очень интересно, эдлер, — пожал Сид протянутую руку. — Договорились, искуситель.

— Зовите меня — Дан, — улыбнулся в ответ тор Ривас.

В это время все затихли. На поляну с Камнем из толпы темных выбрался священник. Кобольд, голубоватая кожа не оставляла других интерпретаций. С ума сойти! Сид то думал, что кобольдов уже не существует. Что святоши всех подгорных жителей пустили на топливо для костров. А байки о их побеге в Тирану распространяли для большего очернения расы превосходных мастеровых. Ан нет. Живут и здравствуют. Еще один золотник на чашу Империи.

— Начинаем? — пробасил кобольд, обращаясь к Императрице.

Побледневшая девушка лишь кивнула. Темный священник — вот же сюр — затянул молитву приятным баритоном. Многие из тиранцев опустились на колено, вторя кобольду. Сквозь плотные кроны деревьев на Камень упал луч Ока, ярко осветив царственную чету. А девушка, выпростав из белых одеяний руку, занесла над собой хищного вида нож.

— Это точно по плану? — заволновался Сид.

— Мы перелопатили гору древних фолиантов, — вполголоса ответил Дан. — Оказалось, что обряд должен идти именно так.

— Ронове, — так же приглушенно выругался наместник. Теперь уже бывший наместник. — Скажи мне, Дан, что у вас есть запасной Император.

— К сожалению — нет, — понурился тор Эшес. — Это то и пугает больше всего. Хелена — хорошая девочка. И правительница из нее могла бы получиться на загляденье. Но она, и ее не рожденный сын, последние, кто у нас есть.

— Что же у вас все не как у разумных? — пробормотал Сид. — Хоть бы ребенка пожалели.

— Мы, никто из нас, не можем перечить ее воле, — убито произнес Дан. — На нас клятва.

Свет с неба, между тем, становился все ярче. А молитва — все громче. Казалось, что древние слова проникают в самую душу, в те закоулки, куда и сам Сид старался лишний раз не заглядывать. И перед тем, как свет стал совсем нестерпимым, а речетатив достиг апогея, Ривас успел увидеть, как девушка не колеблясь вонзила кинжал в свою грудь. А затем все потонуло в ярчайшей вспышке.