Не, ну за кого она меня держит? За бессмертного?
Встал и подошёл к ней вплотную, а то, может, я далеко сижу и она, блять, не слышит? Прошипел ей в лицо до неузнаваемости металлическим тоном:
— Если мы сегодня не сбежим, уже завтра утром ты проснёшься с моим трупом в постели! — Замерла. Опешила с моей прямоты. — Вспомни воображаемое похищение Айлин с целью выманить Вилана из лагеря и оставить Амайю там одну. А после за телом Кхрорага не Вилан отправился, а тот, кто находился на тот момент в лагере. Не удивлюсь, если то письмо Вилану — подлинное и его действительно написал Дорлас, сговорившись с орками. А что? Ему как никому другому выгодна смерть Королевы.
Похоже, наконец-то ужасающий пазл сошёлся не только в моей голове, но и в светлой головушке Офелии. Теперь девушка выглядела как никогда хмуро и озадаченно. Обхватил ладонями маленькое личико с перепуганными ореховыми глазами и вкрадчиво произнёс:
— Оставаться здесь — безумие. Я не стану тобой рисковать. Но даже в этой ситуации мы всё-таки кое-что можем. Мы отправимся к нашим выжившим в Тартасе воинам и не позволим Дорласу добраться и до их умов. Я буду править не Арнордом, а его жителями, нашими бойцами. Так как, когда Амайя выберется из плена, ей понадобятся преданные воины для того, чтобы вернуть своё государство. С нашей смерти Королеве пользы будет мало. У нас здесь даже верных эльфов нет! Как нам снять с престола самозванца? Все, кто действительно предан короне, в Тартасе сражались во имя своей Королевы. Вот туда-то мы и отправимся.
На доли секунд мне показалось, что я убедил её. Ведь сбегать с бессознательной Офелией на горбу будет куда сложнее. Но мне показалось. Моя упрямица всё не отступала.
— А что, если ты ошибаешься, Кир? Что, если она уже давно мертва и ты без боя вручишь Арнорд самозванцу, когда трон по праву твой?
В бессилии опустил руки. Просто отчаялся хоть как-то объяснить наиупёртейшей девушке во вселенной то, что знаю… интуитивно знаю, без всяких доказательств. Вернулся на свой стул и, с вызовом глянув на неё, безапелляционно произнёс:
— Я знаю, что она жива. Просто знаю, Офелия.
Полная разочарования в глазах девушка присела напротив и удручённо ответила:
— Это-то и обидней всего, Кирион… слышать это от тебя, и про неё.
Рэнн
(Hidden Citizens feat. Jaxson Gamble — Hazy Shade of Winter)
А говорят ещё, что Терказар — город разврата… Похоже, за эльфами тоже не постоит. Бурхат был садистом-извращенцем, Амайя — неравнодушна к запрещённым веществам, а ушастый оказался заядлым пьяницей. В своём глазу, как говорится…
Последний, кстати, сегодня вновь ко мне пожаловал. Впервые за долгое время. И хорошо, что не появлялся, не лицезрел финальные стадии моего отчаяния. Отрицание, злость, торг он успел застать сразу после того, как не без удовольствия рассказал мне о безумном поступке моей девочки. А вот адская депрессия, тревога за любимую, подтачивающая изнутри, — их злорадный ушастый не увидел. И лишь долгожданное смирение всё никак не наступит.
Сегодня Кирион впервые пришёл ко мне трезвый. Ахуенчик! Что празднуем? Может, Амайя вернулась? Может, отправила его выпустить меня? А что? При ней-то этот трус бухать точно не решится. И выглядит он как никогда странно. Хмурной весь, подавленный, но при этом довольно нервный и дёрганый. И где его бывалая эльфийская выдержка? Не он ли часами у меня тут рассиживался, весь такой неприступный, умиротворённый, молчаливый?
Теперь же ушастый неуверенно подошёл к решётке и, прикрыв глаза, что-то тихо прошептал. Едва заметная глазу розоватая пелена, окутывающая решётку призрачным облаком, шумно задребезжала и со звоном бьющегося стекла пала. Рухнула на пол, рассыпаясь миллионом мелких мерцающих кусочков. А далее они и вовсе исчезли с пола, будто растаяв в свете ближайшего факела. Похоже, что я только что в очередной раз стал свидетелем того, как с клетки снимается защитное заклинание. Эффектно, ничего тут не скажешь. И, раз он его снял, значит, я — прав, значит, Амайя велела привести меня к ней! Только от одной этой мысли сердце гулко забилось в груди, дыхание участилось, и я весь в предвкушении подорвался к двери клетки. А ушастый, так и не отворив её, развернулся, прошёл к скамейке и сел.
С нескрываемым недоумением смотрю на замок на двери, на ушастого и снова на замок. Да что, нахуй, здесь происходит? Наконец эльф подал голос.
— На что ты готов ради своего ребёнка, коль на чувства Амайи ты давно забил?
Забил? Я молниеносно вцепился в решётку и, едва сдерживая ярость, процедил сквозь зубы: