В отношениях христианской Церкви к науке можно выделить несколько основных этапов. В начале, трудами отцов апологетов, Церковь была вынуждена защищаться от нападок языческих философов, в тоже время, осмысляя собственное отношение к накопленной за долгие века общечеловеческой мудрости. Итогом этого осмысления стал великолепный синтез античной философии и христианского Откровения осуществленный на Востоке Великими Каппадокийцами, а на Западе блаж. Августином. В дальнейшем религиозные, культурные и политические пути Востока и Запада разделились.

Пережив эпоху упадка Запад, с помощью Церкви, начал активно осваивать античное наследие. Католики искренне пытались найти баланс между верой и разумом, избегая крайностей. Но, в конце концов, на Западе восторжествовало представление, согласно которому человеческие разум, воля и чувства оказались разделены. В результате уделом рассудка стали естественные науки, а религии осталась лишь область воли человека, его интуиции. Для Уильяма Оккама и его последователей познание Бога ограничилось лишь текстом Откровения и постепенно вера в живого Бога «Авраама, Исаака, Иакова» оказывалась забытой. Изучение сотворенного мира, изначально служившие целью к познанию Творца, постепенно превратилось в самоцель. В эпоху Просвещения роль Бога все чаще начали сводить к функции часовщика, создавшего мир с его законами и после сотворения уже не вмешивающегося в жизнь мира.

Принципиально иной оказалась ситуация в восточной части Римской империи. Хотя Византия и сохранила трактаты античных философов, но интерес к ним был чисто практическим. Духовная же жизнь Византийцев основывалась на христианском Откровении. Православное монашество, ставшее «совестью империи», непрестанно напоминало людям о том, к чему они призваны Богом. Особое влияние на развитие православной культуры оказало духовное движение исихазма. Его виднейший представитель, свт. Григорий Палама резко выступил против смещения акцентов духовной жизни, происходившего на современном ему Западе. Для св. Григория Откровение это не просто отвлеченное знание о Боге. Напротив, это непосредственное знание Бога, личное общение с Ним. В то время, как европейцы постепенно забывали живого Бога, Византия, утвердила учение св. Григория Паламы. Западному разделению разума, воли и чувств, православные противопоставили святоотеческое учение о целомудрии, целостном мудрствовании, единой личности, в котором все эти свойства человеческой души не противопоставляются, но напротив, оказываются неразрывно связаны.

Св. Григорием Паламой было сформулировано православное отношение к светским наукам. Он признает их пользу, равно как и пользу познания сотворенного мира. Вместе с тем он напоминает, что для христианина более важной задачей является личное богообщение, соединение с Богом, которого науки дать не могут: «Поэтому мы не мешали бы обучаться внешней науке желающим из тех, кто не избрал монашеской жизни, но всю жизнь заниматься ею никоим образом не советуем никому, а ожидать от нее каких-либо точных познаний о божественных предметах и вовсе запрещаем, потому что от нее нельзя научиться ничему надежному о Боге».517

Современная наука не возникла в православной Византии. Мы помним, что перед созданием математического экспериментального естествознания, Западная Европа пережила нравственный упадок эпохи Возрождения с его расцветом язычества. Сдержанное отношение к Античности в Византии позволило православным избежать этого. В то же время, магико-герметическая традиция эпохи Возрождения явилась катализатором при создании современной науки. В трудах ученых XVII века наука воспринимается в первую очередь как средство познания Истины, Бога. Истинная наука согласно Ньютону, не должна измышлять гипотез, т.е. поддерживать те или иные метафизические предположения. Сам ученый предусмотрительно отказывался объяснять от лица науки природу тяготения, довольствуясь лишь описанием ее видимых проявлений. Тем более неверно делать от лица науки заявления касательно областей, которые принципиально не могут быть изучены научными методами.518

Сегодня, научное развитие мира поставило перед человечеством ряд сложных экологических, энергетических, нравственных вопросов. Уже после создания атомной бомбы, великие ученые, такие как Эйнштейн, поняли всю опасность современной науки. И сегодня как нельзя более актуальным является учение св. Григория Паламы напоминающего всем, что ученый в своих исследованиях не должен забывать о вере и переходить нравственную границу. Чисто научным интересом нельзя оправдать безнравственные эксперименты, особенно связанные с умышленным убийством людей. Ученый не должен забывать, что он, прежде всего человек, несущий в себе образ Божий и лишь только после этого исследователь.519

В заключение работы, приведем цитату великого русского ученого М.В. Ломоносова: «Создатель дал роду человеческому две книги. В одной показал Свое величество, в другой – Свою волю. Первая – видимый сей мир, Им созданный, чтобы человек, смотря на огромность, красоту и стройность его зданий, признал божественное всемогущество, по мере себе дарованного понятия. Вторая книга – Священное Писание. В ней показано Создателево благоволение к нашему спасению. В сих пророческих и апостольских богодохновенных книгах истолкователи и изъяснители суть великие церковные учители. А в оной книге сложения видимого мира сего суть физики, математики, астрономы и прочие изъяснители божественных, в натуру влиянных действий суть таковы, каковы в оной книге пророки, апостолы и церковные учители. …Обои обще удостоверяют нас не токмо о бытии Божием, но и о несказанных к нам Его благодеяниях. Грех всевать между ими плевелы и раздоры!»520