Ближайший крупный самец повернулся, оскалил зубы, сердито заверещал. Стая подхватила призыв, шимпанзе заухали, принялись хватать палки и камни, швырять их в Япана. Булыжник угодил ему в подбородок, сук — в бедро. Он побежал, Шила неслась в нескольких шагах впереди.
А рабуины уже мчались через поляну. В когтистых лапах они сжимали маленькие острые камни. Хищники выглядели большими и сильными, но замедлили ход при звуках визга и воплей, летящих из леса.
Япан и Шила вырвались на прогалину, шимпанзе бежали за ними. Рабуины застыли на месте.
Шимпанзе увидели рабуинов, но не остановились. Они продолжали с убийственным весельем преследовать Япана и Шилу.
Рабуины словно оцепенели, лишь когти их беспокойно шевелились.
Леон понял, что происходит, и подобрал на бегу палку, хрипло окликнув Шилу. Она оглянулась — и тоже подхватила сук. Япан несся прямо на рабуинов, размахивая своей дубинкой: неуклюжей, сухой, корявой, бесполезной, но выглядящей устрашающе. Леону хотелось казаться авангардом большой «банды».
В поднявшейся туче пыли и общем столпотворении рабуины различили огромный отряд разъяренных шимпанзе, выскочивший из леса. Рабуины развернулись.
Вереща, они на полном ходу помчались к дальней роще.
Япан и Шила бежали за ними из последних сил. Когда Япан добрался до первых деревьев, он обернулся и увидел, что шимпанзе остановились на полдороге, продолжая визгом выражать свое недовольство.
Он сделал знак Шиле:
Япан нуждался в еде и отдыхе, чтобы сердце его перестало подпрыгивать при каждом шорохе. Шила и Япан, высоко на дереве, стиснув друг дружку в объятиях, нежно ворчали что-то и поглаживали друг друга.
А Леону было необходимо время, чтобы подумать. Кто держит их тела живыми на станции? Преступнику разумнее всего позволить им остаться здесь, в опасности, Сказав остальному персоналу, что два чудака-туриста пожелали отправиться в действительно долгое погружение.
Его размышления нервировали Япана, так что он отказался от конкретного мышления. Лучше думать абстрактно. А разобраться нужно во многом.
Биотехники, занимающиеся с шимпанзе, гигантелопами и прочими, напортачили с рабуинами. В дикие деньки расцвета биотехнологий позволялось практически все. Вскоре производственные мощности дали возможность ремесленникам от биотехники поглядеть, не могут ли они превратить дальних родственников-приматов, бабуинов, в нечто, подобное человеку. Извращенная цель, по мнению Леона, но правдоподобная. Ученые любят играть с природой.
Рабуинов научили охотиться стаей. Но они не обладали никакими орудиями труда, кроме грубо заостренных камней, иногда используемых для резки мяса, если удавалось завалить добычу.
По прошествии еще нескольких миллионов лет, под суровыми ласками эволюции они, возможно, сравняются разумом с шимпанзе. И кто тогда вымрет?
В данный момент Леона это не слишком заботило. Он по-настоящему разозлился, когда шимпанзе — его родня! — повернули против них, даже при виде рабуинов. Почему?
Он испытывал необходимость разобраться в причинах произошедшего. Социоистории приходится сталкиваться с такими фундаментальными импульсами. Реакция шимпанзе слишком походила на бессчетное число случаев из человеческой истории.
Он обязан дать объяснение этой печальной истине.
Шимпанзе передвигаются небольшими группами, не любят посторонних, спариваются в основном с особями из своего ближайшего окружения, насчитывающего несколько дюжин персон. Это означает, что любая проявившаяся генетическая особенность может быстро передаться всем членам стаи путем межродственного скрещивания. Если изменение помогает группе выжить, значит, сохраним его. Все честно.