Рейд сложился удачно, подобрали девять единиц биоматериала. Ух, пока проговоришь слово это, можно язык заплести в узел. Потерь нет, хотя и пришлось попотеть, эти солдаты, вроде взрослые мужчины, воины все. Вон как двигаются, оружие держат в руках что обзавидуешься, а на кластере ведут себя как стадо боевых баранов. Это их так Гала окрестила. В общем без постоянного контроля ни как, хорошо, что Настя не поехала, а то, зная ее характер без потерь бы точно не обошлось. Ну в смысле, мать просто прибила бы парочку особо бестолковых вояк, для успокоения души и наведения порядка.

На мониторе в метрах ста у раскидистых кустов вдоль дороги, показалась небольшая стайка зараженных под предводительством матерого кусача. Он явно решал дилемму, атаковать колонну или все-таки проявить осторожность и отойти. Завидев как, пулеметчик ловко поймал в прицел зараженных, Чех спешно крикнул ему.

— Ты это, рядом с ними короткую дай. Пусть бегут короче.

У солдата сработала многолетняя наработка, въевшаяся в подкорку мозга, приказы не обсуждаются. Сместив прицел, он дал две короткие очереди из пяти патронов, удивленно наблюдая на мониторе испуганно разбегающуюся стаю зараженных. Чех довольно улыбнулся, его безоговорочно слушаются он среди этих людей далеко не последний человек и все благодаря Насте. Одобрительно хлопнув по плечу пулеметчика, он проговорил поучительно.

— Ты это, не думай, как вас учили. Местные не тупые, они тоже жить хотят, просто иногда они частенько жрать хотят, короче сильнее чем жить. Нормально все сделал, молодец, еще немного и на базе будем.

Все-таки как хорошо чувствовать себя Человеком, как говорит Седой, только сильно за всеми приглядывать надо, а то потом перед Настей стыдно будет что не справился. А дальше у мужчины пронеслась мысль, напугавшая его больше чем элита-если, не справлюсь раз, два то мать меня командиром больше не поставит.

База встретила прибывших суетой. Построение, первичный быстрый отчет, сдача добытого биоматериала, свежие новости, главная из которых на устах внешников, была о том, как Настя под плохое настроение просто забила кулаками в клетке лотерейщика и теперь бегуны в соседних клетках при виде нее пытаются спрятаться в дальних углах. Мама, она такая, с теплотой подумалось Чеху, наконец самым последним освободившемуся от служебных обязанностей и отправившемуся в первый раз, в общий душ, который к этому времени уже опустел. Вах, как хорошо ощущать тугие струи воды, водопадами стекающие по твоему телу. Поворот крана и тело буквально обжигает холодом, затем наоборот побольше кипятка, красота в общем. Открыв глаза на зажурчавший напротив него душ, Чех едва не вдавил себя в стенку от неожиданности. Напротив него, плескалась в тугих струях воды совсем голая внешница. Смущаясь, он, повернувшись боком, прикрыл руками свои причиндалы чувствуя, как дикое возбуждение прогоняет расслабленность водных процедур. Заметив его неловкость, женщина напротив, захохотала выставляя себя на показ в самых сексуальных позах, издевательски приговаривая.

— Что, туземец дикошарый нормальную женщину в первый раз видишь. Ну полюбуйся-полюбуйся, смотри слюнями не захлебнись тупоголовое создание.

Чех, чувствуя бешенное сердцебиение и заливающую кровью красноту лица от представленной ему картины, едва не рыча попытался протиснуться прочь, мимо вставшей у него на пути внешници. И все бы ничего, но в какой-то момент он прикоснулся к манящему женскому телу. А дальше у него в голове все помутнело. Не контролируя себя, он, схватив ее попытался притянуть к себе, но женщина возмущенно закричала, замахав руками и отталкивая его прочь. Чем больше она пыталась сопротивляться, тем сильнее одуряющая волна накрывала разум мужчины. Уловив момент, он ударил брыкающуюся внешницу в печень, потом ребром ладони по горлу и развернув ее к себе округлым задом, уперев головой в мокрую стену, наконец вошел в ее лоно. Рыча от возбуждения, он старался резкими толчками проникать как можно глубже разрывая любые преграды на пути, а в какие-то моменты и вовсе, сминая до хруста руками, груди женщины, вгрызался подобно зараженному в плечи насилуемой, оставляя на прокушенном теле следы ровных рядов свои белых зубов.

Сперва пришло расслабление, нежным туманом накрывшее разум мужчины, а вслед за ним осознание содеянного. Не зная, как поступить, Чех потрогал валяющуюся у его ног на бетонном полу внешницу, опасливо проговорив.

— Э, ты как такой, живой?

В ответ, изнасилованная и избитая им женщина только что-то неразборчиво промычала.

Спешно одеваясь в раздевалке он от волнения не попадал в штанины, путал пуговицы и все время как мантру твердил себе под нос.

— Ай шайтан, ай шайтан.

Стоящий перед строем внешников Чех, не находил себе места. Такой позор как теперь жить? Как своим старшим в глаза смотреть? Что сейчас скажет Настя, какую казнь ему назначит? Он на все мучения готов лишь бы без унижения его мужского достоинства. Вот ведь порождение шайтана, он же хотел просто уйти, а получилось такое. Наконец, раздался твердый голос Насти.

— Значит ты, рядовая Эльза, обвиняешь рейдера Чеха в изнасиловании. А кто может подтвердить твои слова?

— Мне после случившегося оказывала помощь врач Виктория. Она прекрасно видела в каком состоянии были мои половые органы.

Проговорила с ярким акцентом перебинтованная внешница, стоявшая вне строя. Настя, повернувшись к присутствующей здесь же Виктории, произнесла.

— Что ты, как врач, можешь сказать по данному поводу?

Женщина, сузив глаза еще раз посмотрела на пылающую праведным гневом, стоящую с высоко поднятой головой, пострадавшую. Словно и нет никакого позора для нее, главное, что она права, а остальное, вторично. И набрав побольше в грудь воздуха она ответила.