Скрипнув дверью камеры в длинном, бетонном коридоре, наполненном этими маленькими помещениями для бедолаг, ранее зовущимися людьми, а теперь презрительно называемыми просто, биоматериал. Настя в сопровождении Седого, вошла во внутрь и расположившись на деревянном табурете за небольшим столиком, прикрученным к полу, скрестила свой взгляд с сидевшем на нарах коренастым мужчиной. Вопреки привычному всеми мнению о невозможности выдержать ее взгляд, сидевший смотрел прямо и без боязни. Первой, напустив на лицо приветливую улыбку, заговорила Настя.

— Привет Гвоздь. Вижу у тебя отдельный номер в нашем заведении. Как устроился?

Мужчина, все так же не отводя взгляда, состроив презрительную гримасу, ответил глухим голосом.

— Народ просто так прозвищ не раздает. Не выследили значит тебя ни военные ни рейдеры на кластерах с твоими выкормышами. К мурам за миску с косточкой на побегушки пристроилась. Ты мне всегда не нравилась. Как Ведьма с тобой только возилась? Хватило же терпения.

— Так я к тебе поговорить зашла не за любовь и дружбу. У меня простой вопрос к тебе. Ты на свободу живым и здоровым хочешь?

Проговорила Настя, стараясь удержать милую улыбку на лице.

— Что в замен?

Все так же, не отводя взгляда спросил мужчина.

— Мне нужен опытный рейдер для обучения премудростям жизни в Улье моих солдат.

— Вот как, твоих солдат. Звучит. Раз твои то сама и научи. Сопильки как тебе Ведьма повытирай. За ручку поводи по кластерам, нервишки свои подергай по десятку раз показывая, как надо. Последи за каждым как за дитем может тогда и на мир по нормальному посмотришь.

Настя, жестом остановила ринувшегося вперед Седого. Встав она еще раз внимательно посмотрела в глаза Гвоздю и вышла из камеры. Идя по коридору, она старалась задавить в себе бушующую ураганом злость. Вот ведь паскудство какое, каждая обезьяна норовит в нее плюнуть, да еще и с собакой сравнить, а она вместо того чтобы в отместку содрать с живого шкуру, должна блюсти интересы группировки. Мать твою, теперь своей группировки. В голове женщины пронеслось глупое-завыть что ли или загавкать, может полегчает. Ну Гвоздь паскуда-я не злопамятная я записываю.

— Я вот чо, в натуре кумекаю. Пахан, нам бы по горячке не ломать того авторитета в фаршик. Перекрасить все одно не получится под наши интересы. Это Человек, в натуре за базар, я нутром чую. А вот со временем, как Улей повернет под нашу фортуну, так и суетнемся, на наш хлебушек, аккурат тонким слоем намажем.

Настя, продолжая кипеть от бушевавшей злости в душе, нехотя ответила.

— Делай как задумал.

И чуть не бегом выскочив из подземелья, устремилась к клетке с лотерейщиком. Тварь, вначале радостно заурчала, видя приближение еды. Но в какой-то момент, осознав, что это за еда, попятилась в дальний уголь клетки, стыдливо опуская голову. Заскочившая во внутрь женщина, безумно вытаращив свои глазищи, дико зарычала и бросилась на здоровенную тварь в атаку.

Когда довольная Настя, шатаясь от усталости в разодранном камуфляже с глубокими, рваными бороздами когтей по телу, покидала клетку в ее душе царило умиротворение. Хорошо то как, словно всю грязь что за это время бросали в нее, взяла и смыла с себя ароматным, пенным мылом. Теперь, представив, что, завернувшись в белоснежную простынь, чувствуя скрипучую чистоту своего тела, она шагает прочь от пачкающих ее душу людей, Настя, счастливо улыбалась. А лотерейщик, да шут с ним, завтра нового поймают.