253

Дневник графини Анастасии Васильевны Гендриковой — это «клеенчатая записная книжка с размерами 18,11 и 1 ½ сантиметра. Клеенка черного цвета. Книжка эта заключает в себе записи — дневник женщины за 1918 г., начиная с 1 января и кончая 4 мая (даты указаны по старому стилю). Все записи сделаны чернилами черного цвета» (Росс Н. Гибель Царской Семьи. Ф./М., 1987. С. 226). В списке предметов, найденных по делу о судьбе Царской Семьи и указанных в томе, принадлежавшем лично генералу М. К. Дитерихсу, есть упоминание еще об одном дневнике (несколько тетрадей) графини А. В. Гендриковой, который она вела с 1906 г. Он был найден следственными властями после ее смерти.

254

«…Город Харбин и одноименная станция КВЖД располагаются на правом берегу р. Сунгари. 23 апреля 1898 г. в деревушку Харбин [имеются разночтения] пришла партия изыскателей во главе с инженером А. И. Шидловским. Они преступили к строительству первого барака, где должны были разместиться будущие железнодорожники. 30 мая прибыла группа главного инженера Юговича, который купил у китайцев небольшой участок земли с развалинами ханшинного завода. Впоследствии это место получило название Старого города. Приступая к разбивке своего лагеря, первостроители КВДЖ заняли поселок, который находился в 8 км от Сунгари и назывался Сан-фан. Происхождение топонима Харбин имеет несколько версий. По одной из них, поселок назывался по-маньчжурски Хаара-хин, что при написании китайскими иероглифами превращалось в Харбин. Во время Боксерского восстания 1900 г. были уничтожены первые постройки. На следующий год правление и управление КВЖД были переведены в Новый город, который возник в 1900 г. после уничтожения Старого. Он располагался на возвышенном месте и являлся топографическим центром Харбина. Торгово-промышленные предприятия расположились на прибрежной части, получившей название Харбин-пристань. Новый город соединился с Пристанью при помощи большого виадука. Около 90 процентов русского населения Харбина жило в районе Модягоу. Большое количество магазинов, кондитерских, кафе Азадовского, кинематограф, библиотеки, больницы, амбулатории и аптеки в полной мере обслуживают жителей Модягоу, если не считать нужду в верхнем платье, шерстяных материях и обуви. В Маньчжурии Православие сохранило наиболее прочные позиции, чем где-либо в Китае. Прежде всего это произошло благодаря тому, что здесь проживало наибольшее число православных. Все православные церкви в Северной Маньчжурии с 1907 г. находились в ведении Владивостокской епархии и составляли отдельный благочиннический округ. После 1917 г. был утвержден временный Маньчжурский окружной церковный совет из шести выборных членов. Наибольшее количество православных церквей и соборов в Китае находилось в Харбине. Большинство русских храмов в Харбине и Маньчжурии было построено при помощи КВЖД. Самая первая церковь, открытая в феврале 1898 г. в простом бараке, носила имя Святителя Николая Мирликийского Чудотворца. Вскоре храмы были воздвигнуты на всех станциях КВЖД» (Хисамутдинов А. А. Следующая остановка Китай. Владивосток, 2003. С. 3, 200, 201). «С 1917 по 1924 г. в том же Харбине возвели 13 церквей. Во всех храмах Маньчжурии служили около 460 священников» (Мелихов Г. В. Российская эмиграция в Китае (1917–1924 гг.). М., 1997. С. 67).

255

Жильяр женился на Александре Теглевой, няне Великих Княжон и Цесаревича. Александра Теглева вместе с Царской Семьей находилась в заключении в Царском Селе и Тобольске. Затем она последовала за ними в Екатеринбург и была одной из тех, кого отправили обратно в Тюмень. — Прим. автора.

256

Когда 20 января 1919 г. глава британской Дипломатической миссии Верховный комиссар Его Королевского Величества сэр Чарльз Элиот предложил Чарльзу Сиднею Гиббсу должность секретаря, он немедленно выехал в Омск. Он переводил, шифровал и расшифровывал депеши о военных операциях белых войск. В ноябре 1919 г. сэр Чарльз Элиот был назначен послом в Японию, а его должность с резиденцией в Иркутске занял Майкл Лэмпсон. Вскоре после этого в марте 1920 г. работа британской Верховной комиссии в Сибири закончилась, а вместе с ней завершилась и служба Гиббса в ней. Жильяр покинул Тюмень и отправился в Омск, где 13 февраля 1919 г. вошел в состав Французской военной миссии, которую Франция командировала состоять при Омском правительстве. Работал в службе разведки до января 1920 г. «Я поступил на службу в том чине, какой у меня был в швейцарской армии. […] Каждое утро я читал журналы, находившиеся в Омске, и выписывал оттуда все, что, как мне казалось, могло интересовать различные службы миссии. Многочисленные копии этих статей в моем переводе распределялись по различным бюро в штабе. Потом я шел в операционное бюро и, помогая русскому коммюнике штаба адмирала Колчака, отмечал на большой настенной карте расположение фронтов. Затем я то же самое проделывал в кабинете генерала» (Жирарден Д. Рядом с Царской Семьей. М., 2006. С. 8). Жильяр уехал из Омска 8 ноября 1919 г., за пять дней до того, как отряды большевиков захватили город. После эвакуации французских и английских отрядов поезд французской военной миссии 16 декабря 1919 г. прибыл в Иркутск, где был задержан на многие дни из-за восстания, поднятого социалистами-революционерами. Наконец, покинув Иркутск, в Верхнеудинске Жильяр встретился с А. А. Теглевой. Они вновь отправились в дорогу в конце января 1920 г. В конце февраля они достигли Харбина, а в начале апреля наконец добрались до Владивостока. 14 апреля они поднялись на борт старого американского корабля «Kronprinzessin Cicilie» — военного трофея, переименованного в «Mount Vernon», и через Японию, Сан-Франциско, Панамский канал прибыли в Норфолк (штат Вирджиния). Здесь в течение трех недель ожидания из-за поломки корабля они отправляются далее в Европу через Гибралтар и прибывают в порт Триест 9 августа 1920 г. Проехав через Прагу, где Жильяр должен был получить разрешение на увольнение со службы, они доехали до Швейцарии.

257

Баронесса Буксгевден вспоминала: «Мсье Жильяр и мистер Гиббс поехали первым военным поездом, следовавшим до Екатеринбурга. Я должна была остаться, поскольку женщинам не разрешалось ездить на таких поездах. Жильяр вернулся через несколько дней (Гиббс остался в Екатеринбурге). Он принес плохие вести. Ему не удалось обнаружить никаких следов ни Императорской Семьи, ни наших коллег. Все исчезли. Прошел слух, что Императора убили» (Баронесса Софья Буксгевден. Жизнь и трагедия Александры Федоровны, Императрицы России. М., 2012. С. 426–427). 2 ноября 1918 г. Гиббс также посетил Ипатьевский дом. В своем дневнике он оставил описание подвальной комнаты, где произошло убийство. См. Приложение.

258

Автор ошибается. В данном случае речь идет о «Памятной книжке на 1917 год», переплетенной в деревянный с медной застежкой переплет. В ней записи воспитателей Царевича Гиббса и Жильяра о времяпровождении и состоянии здоровья Наследника. Она стоит под № 242 в списке вещей и книг, найденных при осмотре дома Ипатьева судебным следователем по важнейшим делам А. Наметкиным.

259

Летемин Михаил Иванович (1882–1918), происходил из крестьян Сысертского завода Екатеринбургского уезда, по профессии портной. Состоял на службе в команде Дома особого назначения с 24 мая и до снятия с дома охраны. Вот что он показал на допросе следователю Сергееву: «Из вещей, предъявленных мне Вами […] часть мною подобрана как брошенная, а часть мне разрешил взять комиссар Жилинский, приехавший в дом Ипатьева 22-го июля. Белье мне выдал из кладовой один из помощников коменданта. Отобранные у меня деньги в сумме 575 рублей — мои собственные деньги, заработанные мною своим трудом. Перед отъездом большевиков из города Павел Медведев выдал мне жалованье за полтора месяца вперед — всего 675 рублей. Собачку, принадлежавшую Царской Семье, по кличке „Джой“, я взял себе, потому что она уже ранее привыкла ко мне, и я просто пожалел ее, опасаясь, что она пропадет с голода» (Росс Н. Гибель Царской Семьи. Ф/М., 1987. С. 110).

260

Вильтон (Уилтон), Роберт Арчибальд (1868–1925), корреспондент газеты «Таймс». Родился в Кринглфорде (графство Норфолк, Англия) в британской семье горного инженера, работавшего в России. В 1889 г. стал сотрудником европейского бюро «Нью-Йорк Геральд», где работал в течение 14 лет и занимался освещением российской и немецкой тематики. После этого принял предложение стать корреспондентом «Таймс» в Санкт-Петербурге и получил известность проницательного обозревателя событий российской действительности в течение последних лет царского правления. Служил в российской армии в течение Первой мировой войны, награжден Георгиевским крестом. После революции переехал в Сибирь. Участник следствия по делу об убийстве Царской Семьи. По просьбе следователя Н. А. Соколова помогал ему фотографировать многие места и вещи, переводил с английского письма Императрицы, которым Соколов придавал огромное значение. Он первый в мире рассказал правду об убийстве Царской Семьи. Совместно с Г. Тельбергом выпустил книгу «Last Days of the Romanovs», которая вышла в Лондоне в 1920 г. на английском языке (издательство «Thorton Butterworth»), а в 1923 г. — на русском. Она переиздавалась с 1921 по 1923 г. пять раз. После выхода английского издания он потерял работу в «Таймс», подвергшись травле и преследованиям. После поражения правления Колчака ему удалось уехать из России и приехать в Париж, где в 1920 г. он вновь стал работать в газете «Нью-Йорк Геральд». В 1924 г. перешел в газету «Париж Таймс» (выходившую на английском языке). Скончался от рака в Хертфорд Бритиш Хоспитал в Париже. Написал также книгу «Russia’s Agony» (издательство «Edward Arnold», Лондон, 1918). Имел в своем распоряжении копию следственного дела Н. А. Соколова. После его смерти эта копия была продана его супругой 15 июня 1937 г. в Лондоне частному лицу. Этот экземпляр позже был пожертвован в Хаутонскую библиотеку Гарвардского университета, где и находится до настоящего времени.

261

«27 июля утром к военному коменданту 8-го района Екатеринбурга капитану В. А. Гиршу явился поручик А. А. Шереметевский. Он рассказал, что, скрываясь от красных в деревне Коптяки (в 18 километрах к северо-западу от города), узнал от местных крестьян о подозрительной деятельности красных в лесу, неподалеку от деревни — в районе урочища „Четырех Братьев“, в последние дни до эвакуации города. При этом он передал военным властям разные предметы, найденные крестьянами в кострищах около заброшенных шахт. Некоторые из найденных предметов навели крестьян и Шереметевского на мысль, что деятельность красных у „Четырех Братьев“ не лишена связи со смертью Николая II и исчезновением его семьи. То же решили и военные власти. Начальник гарнизона распорядился начать расследование происшествий на руднике при участии судебной власти. Екатеринбургский окружной суд находился еще в состоянии полного разгрома, и уцелевшие в революционных бурях местные работники юстиции сидели по домам. Удалось все же найти одного из них — судебного следователя по важнейшим делам А. Наметкина. В штабе гарнизона ему предложили принять участие в расследовании, но он отказался — до получения официальной санкции начальства в лице прокурора Окружного суда. Начались поиски прокурора. По слухам, товарищ прокурора местного суда А. Т. Кутузов проживал в дачном поселке Шарташе, недалеко от города, но его долго не могли найти. Молодые офицеры горели желанием действовать. Не дождавшись официальной санкции прокурора, несколько военных взяли с собой двух лиц из окружения Царской Семьи, рано поутру 30 июля явились к Наметкину и, силой вытащив его из постели, повезли с собой обследовать бывший рудник у Коптяков. Там были найдены еще другие предметы, вероятно, принадлежавшие Царской Семье. […] 1918 года июля 17/30 дня. Судебный следователь Екатеринбургского окружного суда по важнейшим делам [А. Наметкин], в присутствии нижеподписавшихся понятых, производил осмотр места, на котором крестьянином дер. Коптяков, Верх-Исетской волости, Михаилом Дмитриевым Алферовым найдены обгорелые остатки разных вещей и Мальтийский крест, причем оказалось: По дороге из деревни Коптяков, Верх-Исетской волости, в гор. Екатеринбург приблизительно в 4-х верстах от этой деревни и 16-ти от Екатеринбурга, в 150-ти саженях вправо от дороги, в большом лесу расположен Исетский рудник, под названием „Ганина Яма“. Сама яма представляет собой маленькое озеро. Саженях в 50-ти от озера имеется шахта в виде двух смежных колодцев почти квадратной формы. Стенки их выложены мелкими бревнами, длина их в 1-м колодце около 1 1/2 аршин и во втором около 2 1/2 аршин. Саженях в 3-х от поверхности вода, на которой видны свежие сосновые ветки и древесная кора. Спущенный на веревке в шахту камень показал большую их глубину и присутствие льда под водою. Саженях в 3-х от шахты к Ганиной Яме расположена небольшая глиняная площадка, на которой разбросано немного мелких углей и найдена обгорелая старая дамская сумочка. В соседней конусообразной яме валяются мелкие обгорелые сосновые палки. К югу, саженях в 12-ти от шахты, на лесной тропинке обнаружены признаки небольшого горелого места, на котором найдены обгорелые мелкие тряпки, пуговки, пряжки, обрывок кружева и какие-то черные блестящие обломки. Тут же присутствовавшим при осмотре капитаном Ростиславом Михайловичем Политковским найден сильно загрязненный водянистого цвета и значительной величины камень, граненый, с плоской серединой в белой с мельчайшими блестками оправе. Очищенный от грязи, он проявил большую игру и безукоризненную чистоту бриллианта. Недалеко от этого места и ближе к шахте найдены два небольших загрязненных осколка изумруда и жемчуга. В этом же месте обнаружен небольшой обрывок полосатой материи с сильным запахом керосина» (Росс Н. Гибель Царской Семьи. Ф/М., 1987. С. 7, 8, 31). Среди вещей Царской Семьи, найденных на руднике, — драгоценный крест, обозначен под № 46. «Основной его металл — платина. Он состоит из изумрудов, бриллиантов и жемчугов». Экспертиза определила: «Крест хорошей художественной работы. Он, несомненно, подвергался действию огня. На это указывает вид платины, а главным образом то, что имеющийся на одной из его игл шарик представляет собой сгоревший жемчуг». Бриллиант обозначен под № 47. Его основной металл — платина, внизу зеленое золото. Он осыпан алмазами. Вес его 10 карат. Экспертиза определила: «Брильянт представляет высокую работу и, несомненно, является лишь частью другого украшения: подвес. Вид платины свидетельствует, что камень подвергался действию огня, но своих свойств и ценности не потерял». М. Г. Тутельберг свидетельствовала: «Я категорически опознаю бриллиант и крест. Эти вещи принадлежат Ее Величеству. Бриллиант — подарок Ее Величеству от Его Величества по случаю рождения одной из княжон. Крест — подарок Ее Величеству Государыни Императрицы Марии Федоровны» (Соколов Н. А. Убийство Царской Семьи. М., 1998. С. 284).

262