Никита кивнул. Не стал спрашивать, откуда она узнала о его гостях.

– А кто эта ведьма, ты не знаешь? – в ее голосе звучала насмешка.

– Нет, я пытался спросить, но они не ответили.

– А ты у меня спроси, омолги, – сказала она с еще большей язвительностью и даже вызовом.

Никита только поднял на нее глаза и тут же все понял.

– Ты…

Он вздрогнул от ее неожиданного и заливистого смеха.

– Я, омолги, потомок того самого шамана, который велел изловить кольцовских казаков и привести сюда. Именно тут раньше старое капище было, тут он их и держал. Не придумав, как паразита вытравить, старик решил хотя бы изолировать их от остального мира. И сделал себя эдакой печатью, которая не дает носителям уехать из Горома. Так что, никуда они, голубчики, отсюда не денутся, покуда я жива.

Она с довольным видом облокотилась на стол, и Никите стоило большого труда не пялиться в ее декольте.

Тут он вспомнил перочинный нож в руках Штыря, и его обдало жаром.

– Он приходил сюда, чтобы угрожать тебе и заставить отпустить всех, – сказал Никита тихо.

– Да, – веселость в голосе женщины сразу пропала. – Выпендривался тут передо мной. «Порежу, – говорил, – и сожру. Представляешь, сколько силы во мне станет, когда я съем шаманку».

Кровь стучала у Никиты в висках, его переполняло бешенство. Он представил, как врывается в дом в тот момент, когда чертов уголовник произносит эти слова, как берет его за шиворот и выбрасывает с крыльца. Но в действительности с крыльца полетел бы сам Никита, со Штырем ему было бы трудно тягаться.

Александра же, напротив, выглядела совершенно спокойной. Это была не первая в ее жизни подобная угроза. Не то, чтобы она к ним привыкла, но никто еще не осмеливался перейти от слов к делу, да и постоять за себя она умела. Ружье, стоявшее в углу у кровати, служило ей не только для охоты, но и для острастки таких, как Штырь.

Никита взглянул на женщину и явственно ощутил ее силу и твердость. Он знал, что пока она жива, она не даст себя сломить и не выпустит паразитов из Горома. Пока она жива…