Он вышел из машины и стразу же ему дорогу перебежала черная кошка. Он мигом подумал: «От архивистки он ничего не добьется». Но пойти к ней все равно надо было. Да и в приметы он особо не верил. Подумаешь, кошка черная пробежала! Это улица, здесь таких кошек миллионы! И вообще, Поляков решительно не понимал, как такие чудесные создания, как коты, могут быть символом людских неудач. Неудачник он и в Африке неудачник. Войдя в подъезд, он понял, что дом выглядел приличным только снаружи. На стенах были непристойные записи. Он поднялся на второй этаж, где нашел нужную квартиру. Позвонил. Никто не открывал. За дверью не было никаких шумов. Архивистки нет дома? Она соврала? Или, может, подалась в бега? Он разозлено стукнул по хлипкой, старенькой двери. И вдруг у него созрел план. Он вытащил из кармана пальто булавку, положенную туда специально для таких случаев и без труда открыл дверь. Войдя туда, он осторожно, не создав ни малейшего шума, закрыл дверь. Сразу же возле входной двери он споткнулся о черные сапоги маленького размера. Значит, архивистка все же дома. Но почему она не открывала дверь? Он прошел прямо по узкому и длинному коридору, в который не попадало ни единого луча света предгрозового солнца. Стены были в бордовых обоях с белыми смешными овечками, потолок был высоким и болотно-зеленым.

– Здравствуйте, я Владимир Поляков, следователь из полиции! Я сегодня приходит к вам на работу! – неуверенно прокричал Поляков.

А в ответ тишина.

Он открыл дверь и вошел в просторную комнату, судя по всему, кухню. Там стоял сильный запах газа. Он быстро подбежал к окнам и открыл их нараспашку, а потом выключил и перекрыл газ. Только потом он увидел ту самую архивистку, лежащую на полу возле газовой плиты. На животе была окровавленная рука. Судя по всему, ее сначала ударили ножом, а потом, чтобы ее добить, решили устроить утечку газа. Находится в кухне он не мог и пошел в самый конец длинного коридора. Там была дверь, открыв ее он, понял, что это спальня. Был разложен диван, который служил покойной как кровать. На нем было аккуратно сложена зеленая, не первой свежести, постель. Возле дивана стоял деревянный прикроватный столик, весь в царапинах и пятнах. На столике лежала сумка. Он мигом осмотрел ее – ничего, кроме косметички, ключей от квартиры и почти пустого кошелька. Люстру в спальне заменяли два торшера, стоящие в противоположных углах. Возле больших окон, занавешенных когда-то белыми, а теперь уже желтоватыми, шторами, стоял небольшой стеклянный стол. Возле стола с трех сторон стояли старые черные стулья. Он подбежал к столу и обыскал ящички – ничего необычного. На настенных полках тоже ничего интересного. И только потом, обыскав всю квартиру и ничего не найдя, он вызвал полицию инкогнито, просто назвал адрес и бросил трубку.

ДМИТРИЙ И ВАРВАРА

Выйдя из машины, он сразу почувствовал запах надвигающегося дождя, запах осени. Он никогда не мог понять, почему так говорят: запах осени, запах весны, ведь время не имеет запаха. Или он не прав? А может, время все же имеет запах? Ведь оно может все: в том числе и изменить запах чего-либо. Наверное, запах время все же имеет.

Он достал из багажника машины пакет с продуктами. Домой ехать ему не хотелось, а Варвара любезно приняла его у себя. Он стал на крыльцо и посмотрел в окно рядом с дверью – в доме выключен свет.

Значит, она в беседке, – подумал Дмитрий и пошел в сад по небольшой дорожке. Варвара действительно сидела в беседке. Он спешно подошел к ней и посмотрев ей в лицо, повернутое е нему в профиль, сказал печально:

– Варь, мне Володька все рассказал.

Он встала и молча пошла в сторону дома по освещенной только тремя фонарями территории.

– Варь, ты не сможешь бежать вечно! – крикнул он ей вслед и догнал ее уже на крыльце.

Она остановилась. Он был так близко, прямо дышал ей в затылок. Ее окутывало непреодолимое желание обнять и поцеловать его. Он вдруг почувствовал напряжение, которого никогда ранее не чувствовал. У него все и всегда было легко. А здесь все иначе. Он взял ее за руку и повернул к себе лицом. Она посмотрела в его глаза и видела там смятение. Оно было и в ее глазах. И в какой-то момент оба потеряли над собой контроль. Из его руки выпал пакет, а с ее плеч упало пальто, словно помогая им. Упавшее пальто стало последней каплей. Они внезапно схватили друг друга и начали целоваться. Ни один из них не думал, словно их мозг отключился. Их абсолютно не волновало, что будет дальше, или вопросы «любовь ли это?», они просто делали. И мира, словно больше не было. Были только они вдвоем.

ВЛАДИМИР

В семь тридцать утра он уже подходил к крыльцу дома Варвары Стрельцовой. Ему хотелось поговорить с ней о смерти той архивистки вчера. Это наверняка тот похититель убил ее, точнее, он уже не просто похититель, а убийца тоже. Перед тем, как позвонить в дверь он оглянулся по сторонам и ему в лицо ударил порыв холодного осеннего ветра. Было холодно. После дождя, который шел всю ночь дорожки были мокрыми, а небо темным. Погода была осенней, но не с красивой стороны осени. Да, он считает, что у осени две стороны: красивая и некрасивая. Красивая она, когда слоем желтых листьев укутала трава, когда у темных стволов деревьев золотистая листва, когда утренняя роса переливается, словно бриллианты благодаря солнечным лучам, когда небо, хоть уже и не такое голубое как летом, оно все равно завораживает. Такая погода была волшебной, а некрасивая осень была в такие моменты, как сейчас, темное небо, которое заволокли темные облака, нагоняющее тоску, когда роса казалась не красивым бриллиантом, а простой водой, никак не привлекающей. В такие дни хочется только спать. И волшебства в них уже никакого не было.

Он нажал на звонок, подержал несколько секунд, отпустил. Дверь нескоро открыла Варвара, будучи в одном махровом белоснежном халате. Волосы ее были растрепаны. Где-то вдали, позади Варвары он разглядел Дмитрия Зубова в одних джинсах, тут Полякову все стало понятно.

– Варвара Дмитриевна, доброе утро, – робко произнес Поляков и покраснел.

Дурак! Зачем ты приперся в семь часов утра?! – выругался на себя Владимир Поляков.