Взамен выметнувшейся из горницы челядинки в нее проскользнули два чернокафтанника, устроившись по обе стороны от двери с таким видом, будто они всегда здесь и стояли.

— Княжна Евдокия. За какие вины ты наказывала свою БЫВШУЮ челядинку?..

Видя, как та нерешительно открывает рот, Дмитрий мягко ее приободрил:

— Солжешь — падучая разом вернется.

Одиннадцатилетняя княжна с удивительной мудростью решила промолчать. А потом, по зрелом размышлении, и вовсе качественно сымитировала обморок. Хмыкнув, царевич повернул голову к хозяйке дома:

— Ты знала?

Понурившись, Евдокия Никитична едва заметно кивнула.

— Зависть к чужой красоте, истязания и издевательства над беззащитными угодны лишь падшему и его потворникам. Мое кольцо.

Вздрогнув, как от удара, княгиня послушно избавила дочь от янтарного украшения, подрагивающими руками возложив его затем на узкую детскую ладонь.

— Мир дому сему.

Растерянный и мало что понимающий хозяин догнал своего гостя уже ближе к выходу из дома, после чего невольно замешкался. Первенец великого государя возрастом мал, но речами и поступками вельми разумен, к тому же явно сердит на его жену и дочь… Поняв затруднения Хворостинина, царственный отрок немного замедлил шаг и со странной усмешкой заговорил:

— Жила-была девочка. Когда Господь прибрал ее родных, горе чистой души было столь велико, что в утешение Он ниспослал ей дар целить. Слабый. Но вместе с тем все же вполне достаточный, чтобы приютившая ее семья навсегда позабыла о любых хворобах. Если бы только проявила к ней чуть больше любви и внимания…

Повертев между пальцами невзрачное колечко, Дмитрий протянул его своему взрослому тезке:

— Передай тому, кто нуждается в нем более всех.

— Благодарствую за доверие и ласку, государь-наследник!

— Пустое. Доброго тебе дня, князь.

Отбив три десятка поклонов вслед старшему из царевичей и проводив долгим взглядом тонкую фигурку девочки-подростка, поспешающую вслед за вороным аргамаком, Дмитрий Иванович Хворостинин огляделся вокруг, с трудом удерживая спокойствие.

— Ну, бабы!!!

Впрочем, шагая по словно бы вымершему дому, он с каждым мигом успокаивался все больше — какой смысл жалеть о потерях? Лучше позаботиться о том, чтобы их больше никогда не было. Поэтому по возвращении в «гостевую» горницу, где в три ручья самозабвенно рыдали жена и дочь, а вокруг них растерянно суетилась вторая челядинка княжны Мавра, он уже обрел привычный покой и даже успел найти способ, как исправить упущения в воспитании своей старшенькой.

— Батюшка…