В его голосе такое отчаяние, что меня пробирает неприятный озноб. Это отчаяние зверя, которого заточили в клетку и приковали цепями, не давая вырваться на свободу и глотнуть свежего воздуха.

— Твоя семья испокон веков охраняла границы Небесного Лога, — подает голос Ратмир, тот, что по-видимому отец Рагнара. — Ты никогда не подавал вида, что тебя что-то не устраивает.

— А это что-то изменило бы? — с горечью отвечает Седрик, крепко стискивая рукоятку своего меча. Тишина в пещере. — Вот и ответ, дядька.

Если бы могла двинуться, то ахнула бы от удивления. Не знала, что они родственники. С сожалением смотрю на Рагнара, в глазах которого скорбь и уязвленность от предательства родственника, брата. Не представляю, какие чувства он сейчас испытывает, но мне больно наряду с ним, словно я и он — одно целое, неотделимое, родное.

— Хватит этих слюнявых сантиментов, Седрик, — ухмыляется, выдыхая возле моего уха, Ратимир. — Активируй контур и приступаем.

И начинается движение, вот только меня никто все это время не отпускает. Я под острием кинжала, все также уязвимая и в опасности. И вдруг вспыхивает голубое сияние вокруг все это время молчавшего дракона, что просто наблюдал за разворачивающимся представлением. Вижу в его глазах, что его забавляет все это, так что он и не вмешивается. И даже когда он оказывается в заточении голубой магии, отделяющей его от нас, он спокоен, как удав — ни капли агрессии или негодования.

— Ты в плену магии крови своего Рода, Анниан! — выкрикивает возле меня Ратимир, практически оглушая, все же опасается пока что подходить ближе. — Так что исполнишь мое желание, хочешь того или нет!

— Вздумал пугать меня, смертный? — разносится ленивый полурык.

Но Ратимир игнорирует его.

— Давай браслеты, Седрик, и держи оборону от наших нежданных гостей, — хмыкает презрительно и подталкивает меня к алтарю.

Ощущение, что будет проводиться новый ритуал, не отпускает. С гулким колотящимся пульсом наблюдаю за тем, как вокруг нас полукругом рассредоточиваются черные плащи, выставляя оружие вперед, не давая никому из пришедших подойти к нам.

— Сильвир, — напряженный голос отца Рагнара. — Сделай что-нибудь.

— Да, Сильвир, — голос Ратимира отдает ленцой и усмешкой, — лучше стой на месте. Сам же видишь, что твоя магия может срикошетить, а там уже неизвестно, что произойдет.

— Как ни прискорбно это говорить, Опал, — обращается седовласый старик, один из троицы, что ни разу не подавала голоса с момента прибытия, — но отступник прав. Это Харссен Тойрэо, моя магия в этом месте может повести себя непредсказуемо, а это чревато…

— Ущербом и смертью, да-да, — ехидно ухмыляется призрачный дракон, — все, как я люблю.

Единственный, кому весело в этой ситуации.

— Перейдем к делу, — толкает меня к алтарю Ратимир, сковывает мои руки спереди, обвязывая какой-то тканью. До боли, крепко, не давая освободиться.

— Что ты собираешься делать? Если ты только посмеешь… — угрожающий тон Рагнара эхом отдается от стен пещеры, вот только лишь смешат мужчину, что не дает мне и шагу ступить от священного камня.

— Закрой рот, черный, — ленивый тон победителя.

Затем он берет ту же самую чашу, в которой смешивал нашу кровь и ставит перед нами на каменный свод.