— Вы так с Петей похожи, — снова улыбнулась. Что бы я там себе ни думала, но я и правда ощущаю его, как старшего. А значит, несмотря на недовольство, буду относиться к нему с почтением. Так вот воспитана.

Впрочем, надеюсь, мне не придётся долго наблюдать этого «дядю». Слишком уж странный контраст — вроде молодой, но и разница в возрасте чувствуется, вроде серьёзный мужчина, а высокомерие так и прёт.

— Кот очень ждёт, — проговорил Алек, вырывая меня из раздумий.

Кот и правда ждал: пытался лапкой подцепить молнию, но у него ничего не получалось. Стоило мне открыть переноску, он мигом вырвался наружу, сел и укоризненно всех оглядел.

Пристальный взгляд, которым Алек наградил Кота, насторожил. Он, не спрашивая, подошёл к пушистику и наклонился, нагло протянув руку, за что получил: не желая терпеть подобное панибратство, Кот зашипел и до крови его цапнул.

Не, ну вообще-то поделом. Вслух я сказала совсем другое, но не менее искреннее:

— Как же так? — схватила Алека за руку и притянула к себе, рассматривая царапины. В нос ударил тяжёлый аромат парфюма и табака. Тошнотворный. — Осторожнее… — пробормотала.

Подняла глаза, встретилась со сталью напротив. Короткая пикировка, и я отпустила его руку, неловко отступив на шаг. Поганые рефлексы. Есть ощущение, что вот-вот, и я бы сказала что-то типа: у собачки боли, у котика боли, а у дяди Алека не боли. Точно бабка. Оно и не удивительно, в детдоме в один момент я оказалась самой старшей и, несмотря на периодические разногласия с другими детьми, по мере сил старалась заботиться о мелких, вот и проскакивает: одного накорми, второму на ранку подуй, у третьей справься о самочувствии.

Кстати, о третьей. Не звонит, не пишет, наверняка ушла в загул — закупается брендовой санкционочкой. Надо будет проведать, не разорила ли она ещё семью?

— Идите за стол, — проговорил Алек и, развернувшись, ушёл в дом. Кот, очевидно преисполненный гордости за самого себя, поскакал следом.

— Кажется, скорее твой дядя мне чего-то неприличного на заборе напишет, чем я ему, — тихо отметила угорающему Пете. Сосед не то чтобы смеялся в открытую, но прямо-таки источал веселье. Смешно ему, как же! У Алека такой взгляд был, что мне в пору брать Кота и просить политическое убежище в Австралии.

Написать, что ли, завещание? Вдруг сегодня меня отравят? Может, лучше не есть? Хотя между жизнью и возможностью попробовать суп от замороженного (или отмороженного, что больше похоже на правду) я выберу второе. Вот такая я авантюристка.

Дом Мининых не удивил. Шикарная плитка, минимализм, обтекаемые глянцевые формы мебели, необычный декор, панорамные окна — это всё ожидаешь увидеть. Вот если бы у них тут стоял советский комод, накрытый ажурной кружевной салфеткой, ковёр на стене висел или лежал старый паркет из мелких дощечек, рвущих колготки, — тут я бы откровенно шокировалась. А так… Конечно, ничто не сравнится с колоритом бедности. Но это не делает бедность приятнее.

— В туалет не хочешь?

— Не хочу, — такой беспардонный. Что ж, я-то уж точно смущаться не буду. — Но руки помыть надо.

— На кухне тогда. Пойдём.

Мы прошли насквозь комнату с большим столом и оказались на кухне. По центру стояла разделочная поверхность, вокруг неё — стулья.

— Мы тут едим обычно, — пояснил Петя. — Столовка — для мероприятий.

— «Столовка», — передразнила по-доброму. Петя только фыркнул, надавил мне на плечи, усаживая на один из стульев, и приказал ждать. Я же сразу встала — руки, вообще-то, не помыла.

В общем, есть мы начали без Алека. Петя сказал, он не спустится — дело какое-то. Я одновременно и оскорбилась (видимо, моё общество его всё-таки не устраивает) и облегчённо выдохнула (его общество меня тоже не утраивает).