На улице, несмотря на то, что солнце давно покинуло свой пик, было все еще жарко. Но двор к вечеру постепенно оживал. Мы-то когда приехали, вокруг ни души было, а теперь, похоже, народец начал потихоньку из-под сплитов выползать.

Возле нашего подъезда на лавочке сидели двое. Тетка отдаленно знакомого вида, кажется из квартиры на первом этаже, и пожилой мужичок мне точно незнакомый.

Чуть дальше, на тротуаре, что тянулся вдоль проезжей части, двое пацанов лет десяти склонились над перевернутым вверх тормашками самокатом.

А трое пацанов постарше, можно сказать уже парней, оккупировали лавочку возле следующего — последнего подъезда и, дружно склонившись над телефоном одного, громко ржали над чем-то.

Ну, и возле машин, что в ряд стояли вдоль тротуара, прислонившись спиной к белому кроссоверу, стоял мужик и курил, при этом с явной тоской обреченно поглядывал на верхние окна дома. Понятно, ждал кого-то, кто долго не выходил.

Вот пока и все, пожалуй, кто, не дождавшись настоящей прохлады, отважился выползти из квартир.

Тем временем я прошел мимо тетки с дедочком и, дойдя до ряда машин, достал телефон и принялся вызывать тачку. Место «Куда едем?» ткнул по карте наугад — куда-то поближе к набережной.

Когда я оторвал глаза от телефона и снова окинул взглядом двор, понял, что вокруг что-то неявно, но переменилось — все окрестные мужики, включая мелких с самокатом и дедка на лавочке, как гончие псы, взявшие след, вытянулись настороженно в одну сторону.

— Михалыч, ты чего?! — послышался за моей спиной недовольный бабкин голос, заставив воплем этим опять машинально оглянуться на них. Тетка в этот момент локтем в бок тыкала собеседника: — Побойся бога, вспомни, сколько тебе лет?! Ополоумел совсем, на профурсетку глаза пялишь… да мож, она шалава по вызову вообще!

— Что ты Семеновна понимаешь… э-эх, по вызову… да на такую никаких денех не хватит… — с тоской протянул в ответ дедок, тем не менее, тощей шеей не осел, а продолжил заглядываться куда-то вдоль тротуара.

Ну и я туда же посмотрел.

Вот уж не знаю, что дедок понимал в девицах по вызову, но тут он оказался прав — вдоль длинного дома… шло Чудное Видение… других слов для этой девушки даже у меня не нашлось!

По плиткам тротуара она ступала, как по подиуму, не быстро, но и не медленно. Вялый сквознячок, что тянулся вдоль двора, обминал струящийся подол по стройным ее ногам и играл с длинными белыми прядями. По верху, насколько позволяло лето, все оказалось закрыто… но жестким не придерживалось ничем и легкая ткань платья не справлялась с доверенной ей тяжестью. И она, эта тяжесть, свободно колыхалась в такт шагам и помимо воли заставляла мечтать, как бы к ней примериться руками.

Лица красавицы за крупными солнцезащитными очками видно не было… да и ладно, при такой-то фактуре кто будет на лицо то смотреть?! Никто. Правильно. А тут еще и сквозняк, по ходу, тоже оказался мужиком, но в отличие от нас, остальных, он имел возможностей побольше и… как дунет!

Как водится, когда вблизи женских юбок так хулиганит ветер, случается классика жанра… ну, а-ля Мэрилин Монро в белом платье над решеткой вентиляции.

Вот и нашей Мечте Всего Двора тоже ничего не оставалось, как гибко прогнуться и ткань юбки ладошками к коленям прижать. Но это спереди, а вот сзади, как и положено, подол взметнулся высоко-о… что с моего ракурса выглядело всего лишь ярким полотнищем, реющим поверх головы, как флаг.

Я расстроился.

А мужику с сигаретой вон повезло, он оказался в нужном месте вовремя. И был за это вознагражден. Даже мне было видно, как от счастья такого рот его разявился, и даже дымящаяся сигарета, сама по себе прилипшая к нижней губе, нирваны парню явно не испортила.

Меж тем, красавица одернула платье, эдак элегантно подхватила шаловливый подол и, как не бывало, поплыла дальше.

Мелкие, что при самокате, провожали ее проход мимо себя замершими зайцами. Сколько им лет вообще, что они так осмысленно на женский виляющий зад пялятся?!