А воины Лебедя – наоборот, как капли ртути, стекались воедино, укрупняя отряды, сплачиваясь, медленно двигались к холму, на котором раньше была Ставка князя, а сейчас – стояли воины и маги, призвавшие столь великое заклинание, обратившее в бегство всю орду.

Флаг Белого Хвоста подняли с земли, магией отчистили, подняли над головами. И повели людей на восток.

Битва завершилась. Взаимным поражением.

И война завершилась.

Победой.

Бойню, которую они застали спустя час пути, нельзя было отнести к битве. Это было избиение злыми островитянами бегущих людоедов.

– Я опоздал на битву, но я успел на войну! – крикнул взъерошенный, осунувшийся Черный Шторм.

Белый, молча, не в силах сказать ни слова обнял островитянина. Потому что за его спиной шел однорукий Корень, с разрубленным лицом и иссеченным доспехом работы Молота и НИИ, наскоро залитым Мертвой Водой. А самое главное для Белого – за его наплечниками была целая и невредимая Синеглазка.

Злые островитяне поспешали, как могли. Шли весь день, всю ночь. А к рассвету вышли на группирующихся Змей, вылезавших из затопленных оврагов. И воины Островов с ходу пошли в атаку. Без команд, без призывов. От злости, что они опоздали. Они встретили врага прежде чем союзников. Подгоняемые матами Шторма, что орал на них, собирая все известные ему пошлые эпитеты медлительности:

– Я… не только опоздал… из-за вас… на бой… я… опоздал… на войну…

И бил магией. Не жалея Силы. Со злостью, опустошая накопители, прижигая самому себе каналы Силы.

Островитян не зря считали одними из самых свирепых воинов Мира – Неприкасаемые были загнаны обратно в непроходимые дебри разломов Пустошей, заткнуты копьями в воды оврагов, те, что не смогли убежать, были изрублены.

В дебри не полезли – спешили туда, где гремела битва. Встречным ударом соединились с отрядом, которому Тихий Еж приказал спасать самое ценное – будущего княжича.

Синеглазка выла в голос, видя, что осталось от Белого Братства.

– Я всех вылечу! Я все исправлю!

– Все хорошо, любимая, – дышал изморозью ей в лицо Белый. – Все уже хорошо. Мы победили! И мы живы!

– Мы победили! И мы живы! – повторил, взревев драконом, Ястреб на все поле боя. – Победа!

Победа. Старый летописец невидящим взглядом смотрел на окно, за которым шел редкий снег.

Зима в этом году началась раньше и была не в пример более суровой. За ночь лужи на улицах успевали замерзать, а снег не таял даже на светиле. Говорили, что это еще одно последствие войны с людоедами. Еще одна цена победы.

Летописец заканчивал «Хронику Войны». Его помощник уже принес новый, последний том «Хроники», с уже нанесенными гравюрами. На первом листе – новый герб Белого Победоносца: на красном фоне белый всадник на белом коне копьем разит в открытую пасть полоза-змея. Но змей – с конечностями, как у драконов или ящериц.