Кэм искоса взглянул на нее и пробормотал:

– Эта ваша багряная блузка…

Джулия никак не ожидала такого странного, даже, пожалуй, с намеком на оскорбление, комментария.

– Вам не нравится моя манера одеваться?

– Я думал, вы выберете что-то более скромное, незаметное.

Наверное, он прав, но только для нее это невозможно.

– У меня все блузки яркие. Других нет.

– Почему?

– Потому что мне надоело прятаться, стараться быть незаметной. – Все детство и юность она была тише воды, ниже травы, чтобы не привлекать к себе внимание своего вечно пьяного отца. Но теперь она взрослая, и детские страхи, наконец, над ней не властны. Или почти не властны. Жаль только, что ей так и не хватило мужества заявить свой протест, когда он был еще жив. Как-то раз отец выпал из лодки, ударился головой о камень и умер, о чем Джулия вспоминала со смесью вины, сожаления и гнева.

– Нет, мне все нравится, – пожал плечами Кэм. – Яркие цвета вам очень идут.

И тут Джулия поскользнулась, ступив на очередной камень, и подвернула лодыжку. Опять! Услышав, как девушка вполголоса чертыхается, Кэм схватил ее за руки.

– Что с вами?

Она кусала губы от боли.

– Ничего, все в порядке.

– Скажите мне правду, – беспокоился Кэм, – если нужно, я вас понесу.

– Не нужно. – Опираясь на него, Джулия дергала больной ногой.

– Вы уверены?

– Это просто судорога. – У нее туманилось в глазах от волнами накатывающей боли, особенно если повернуть ступню вправо. Такое с ней случалось миллион раз. Когда-то из-за слабых связок ей пришлось бросить занятия бегом. Хотя, признаться, бег она и так ненавидела. Если дать ноге отдых и несколько часов не наступать на нее и прикладывать лед, то станет легче. Вот только сейчас это вряд ли возможно.

– Как вы сами говорили, идти нам еще мили полторы, не меньше, – сказал Кэм. – А совсем скоро стемнеет.

– Может, поймаем машину?