— Извини, просто мне не нравится, когда люди не следуют за своей мечтой.

— Круто, ты можешь стать моим менеджером. — Он мягко посмеивается, когда направляется на кухню. — Хочешь что-нибудь выпить?

Я медленно следую за ним, но остаюсь на территории в гостиной.

— О, нет, спасибо. — Я наблюдаю, как он берёт стакан со стола и наполняет его водой из крана, прежде чем возвращается ко мне и садится на диван.

— Разве у художников есть менеджеры? — спрашивает он. — Уверен, что нет, но я бы тебя нанял.

Я широко улыбаюсь.

— Нет, я думаю, эта работа подходит для членов семьи. Знаешь, таким образом они могут управлять твоими доходами, потом взять твои деньги… как делают все в Голливуде.

— Черт, ты права. Ну, ты должна будешь делать это для меня, поскольку отец не одобряет мой выбор профессии.

— Правда? Ну, это звучит очень знакомо. Мой отец презирает то, что я работаю учительницей. У нас не проходит ни одного разговора, где бы он не упоминал, какой плохой выбор я сделала. — Я подхожу ближе к дивану и присаживаюсь на его дальний край, наклоняясь телом в его сторону. Не хочу показаться невежливой, стоя на ногах, особенно когда мне нравится наша неожиданная болтовня, и он тоже, похоже, доволен нашим разговором.

— Ох, вот отстой. Ты не пробовала поговорить с отцом? Почему он не хочет, чтобы ты работала учительницей? Почему нет? Я могу только представить, что это одна из самых благородных, приятных профессий из всех. Формировать молодые впечатлительные умы — это просто дар. Разве он этого не понимает?

Вау. Наконец-то кто-то понимает, что значит быть учителем и чувствовать удовлетворение от проделанной работы. Я нахожусь под впечатлением.

— Извини, я не хотел быть голословным, — говорит Дрю, воспринимая по-своему моё молчание.

— Нет, все в порядке. Дело не в том, что он не понимает, какое влияние на меня или учеников оказывает преподавание, а скорее в низкой оплате и в том, что я не занимаюсь нашим семейным бизнесом. — Или потому, что я отказываюсь жить дома и смотреть как день за днем он разрушает себя всё больше и больше. Или продолжаю мириться со всеми его оскорблениями. Я не могу так больше жить.

— Семейный бизнес? Чем он занимается?

— У моего отца собственная адвокатская контора с безупречной репутацией, которой наша семья владеет уже в течение нескольких лет. Все всегда думали, что я стану юристом и присоединюсь к компании. Ну, ты знаешь, чтобы продолжить имя семьи и бизнеса, и прочие милые вещи.

— Понятно. И все это из-за денег? Твоё счастье ничего не значит?

— Разве не так все обычно происходит? Почему твои родители не хотят, чтобы ты стал художником? Разве они не должны лишь заботиться о том, что нравится тебе и делает тебя счастливым? — спрашиваю я, задавая ему тот же вопрос, который он задает мне.

Дрю делает глоток воды из стакана и раздражается.

— Потому что быть художником для моего отца означает — целый день сидеть на заднице и играть с красками. Однажды он мне сказал: «Ты не Пикассо. И чем раньше ты начнешь верить в это, тем лучше для тебя».

Не веря своим ушам, я качаю головой. Я не уверена, как мне следует ответить на его замечание. Это самая ужасная вещь, которую может сказать отец, неважно сколько ему лет. Родители — это те люди, которые должны давать нашим мечтам крылья и помогать нам взлететь. Помогать нам на нашем пути и, возможно, убедить нас придумать запасной план на случай, если все пойдет не так, как мы хотим. Но, к сожалению, наши отцы не относятся к такому типу. Если мы с Дрю и похожи, то только тем, что не ладим с нашими семьями. Наши мечты зависят только от нас самих. Это то, что я делаю, и что пытается сейчас сделать Дрю с помощью своих картин.