– Привет, Морин, это Франко.
Морин снова вздохнула. Миру надоело ждать за окнами комнаты счастья. Вот он в виде этого звонка преодолел оконно-дверную преграду и вломился к ним.
– Привет, Франко. Что скажешь?
– Слушание назначено на утро четверга.
– Так быстро?
– Увы, твое дело слишком долго не сходит с газетных страниц, чтобы можно было его оттягивать. Тебя отстранили от работы?
– Официально нет. Но меня перевели в Академию на улицу Пьеро делла Франческа. Консультантом, что равноценно должности вахтерши.
– Я понимаю, Морин, тебе сейчас нелегко. Но, если сможешь, загляни сегодня ко мне. Надо, чтобы ты подписала кое-какие бумаги.
– Через час устроит?
– Вполне. Я жду тебя и…
Последовала короткая заминка. Морин она показалась вечностью.
– Я хотел сказать: не волнуйся.
– Я и не волнуюсь.
– Все хорошо, Морин.
– Конечно. Все хорошо.
Она аккуратно положила трубку на столик, хотя так и подмывало разбить ее вдребезги о тяжелую стеклянную столешницу.
А на самом деле ничего хорошего.
Ничего хорошего нет в том, чему она всегда отдавала себя без остатка, и в ее жажде истины, и в снах, то и дело прерываемых телефонным звонком. Ничего хорошего нет в людях, которые еще недавно клялись, что верят ей, как себе, а теперь замкнулись в недоверчивом молчании. Нет ничего хорошего в закатах и рассветах с этим удивительным человеком, который стоит с нею рядом, и в ее непоколебимой уверенности, что такой человек непременно должен был появиться в ее жизни.
Ничего хорошего во всем этом нет ни для женщины, ни для комиссара полиции Морин Мартини, которая пока еще служит в Римской квестуре, хотя две недели назад убила человека.