Селяне уже занимались утренними хозяйскими заботами: мужчины кололи дрова, носили сено в стойла, женщины стирали в ледяной речной воде одежду. Увидев всадника, побросали они все, уставившись на ворвавшегося в деревню Маара. Страж поднялся по ступеням, вошел в дом старосты, сдергивая нож с пояса. Староста не заметил, как он вошел, Маар застал его тогда, когда он нависал над старшей дочерью, дергая ту за косу, и крепко ругал. Она плакала, на щеках блестели слезы, но увидела Стража, и внутри нее всплеснул жар — она была счастлива увидеть его вновь. Маар это ощущал. Староста, заметив сразу оружие в руках Стража, вытянулся, закрывая собой дочь, но Маара она нисколько не интересовала. Гость, не сказав ни слова, зашагал в комнату, где осталась Истана, толкнул дверь. Женщина, что находилась внутри, даже плошки из рук выронила.
— Оставь нас, — приказал ей ван Ремарт жестким голосом.
— Не надо, мэньер, прошу! — взмолилась глухо женщина, преграждая путь к лежащей недвижимо девушке. — Это последняя ассáру, пощади, не убивай! Прошу! Не надо! Она еще совсем юная!
Но Маар ее не слышал, смахнул в сторону и шагнул к Истане, занося нож над ее грудью. Всего лишь на мгновение, но рука будто отяжелела, Маар втянул глубже, смотря на белое лицо Истаны, белую шею и грудь в разрезе сорочки, резко выдохнул, сжав рукоять. Ударил, метясь в самое сердце.
Женщина, что замерла с ужасом в глазах, прикрыв ладонью рот, побелела и не шевелилась.
Он проклят! Он уничтожил самого себя! Маар отнял руку, он не сделал и царапины на ее жемчужной коже. Острие застыло над самой кожей, будто воздух был твердым льдом, не пропустил дальше. Рука, в которой Маар сжимал нож, задрожала от натуги, как и сам он. Страж опустил руку и тут же с громким рыком со всей злостью вонзил нож в брус стены, разразившись проклятием.
***
2_3 Maap
***
Маар перенес ассáру в более просторную и светлую комнату. На верхнем ярусе дома старосты было куда тише и спокойнее. Снегопад уже два дня не прекращался, сливая небо с землей в одно белое полотно, на несколько шагов вперед уже ничего не было видно. Истана не приходила в себя. Несколько раз Маар порывался оставить ее, но каждый раз возвращался сюда, в эту комнату, садясь напротив ее постели в дальний угол, и в полной тишине смотрел на нее неотрывно. Очнется ли она вообще? Что, если не очнется? Внутри Маара бурлила борьба, он не знал, чего хочет больше, его разрывало на части. Он желал, чтобы она не проснулась, и ему стало бы легче, и одновременно страшился того, что больше не увидит эти невыносимо голубые глаза.
Время давило, его отряд теперь далеко. Маар уже не мог оставаться на месте. Противоречия вскипали в нем вулканом. Почему не убьет ее, великий Бархан! Ведь он станет свободным. Маар дышал ровно, сидя в погружающейся в сумрак комнате наедине с ассáру, чувствуя ее тепло, ее едва заметное дыхание. Он терпелив, он подождет, пусть высшие силы решат, что ему делать. Маар поднялся, поджег фитили лампы, и комната погрузилась в неровный оранжевый свет. Мужчина подошел к спящей девушке. За это время он изучил ее всю, даже самые незначительные черты ее лица: небольшую родинку на шее, тонкую полоску шрама над правой грудью… интересно, откуда она у нее появилась? Ее губы, особенно ее губы, прямую линию рта, один край которой был приподнят, словно в ухмылке.
Маар протянул руку, подобрав легкий белый локон, пропустил через ладонь, ощущая, как внутри накаляется все: каждая мышца, каждый нерв. Маар продолжал хотеть ее безумно, и это желание уже не могло умещаться внутри него, оно рвалось наружу огненным вихрем. Страж коснулся ее подбородка, очертив его плавный контур, тронул подушечками пальцев мягкие губы девушки, пусть и бледные. Маар остро хотел к ним прильнуть своими губами, почувствовать их вкус, именно ее губ. Его яйца сжались до боли от этой мучительной жажды. Маар отступил. Впервые ему не хотелось ни одной другой, только ее. Только она может утолить голод, который разбудила в нем.
Шелест одеяла заставили его застыть, а потом обернуться. Истана положила руку на живот и открыла пронзительно голубые глаза. Взгляд ее устремился на него, выхватывая из полумрака комнаты силуэт, облитый густым светом огней. Протянулась, казалось, вечность до того мига, когда вдруг синева глаз девушки замутилась влагой. Истана поджала губы, и крылья носа ее задрожали. Ей было больно, Маар ощутил эту муку, как свою собственную, остро, внезапно, она разлилась ядом, отравляя. Страж в один шаг оказался возле нее, ассáру отпрянула, выставив ослабшие руки вперед, выставляя преграду, растопырив дрожащие пальцы.
— Не прикасайся… ко мне… — прошелестел в неподвижной тишине ее голос, по щекам девушки скользнули блестящие капли.
Она не хотела его видеть, она хотела умереть, посмотрев в это зеркало, но не вышло, Верховный вернул ее обратно в руки Маара. Мужчину обожгла ненависть, исходящая из сердца девушки. Такого сильного порыва он еще не испытывал от нее. Страж сощурил глаза, наблюдая за ней свысока, дыхание его утяжелилось, он не понимал, что с ней.
— Ты ослушалась меня, ты посмотрела в зеркало, хотя я запретил тебе это делать, ты глупая, ассáру. Ты заслуживаешь наказания.
— Провались ты в Пекло, ничтожество! — зло выплюнула она, пронизывая Стража колючим взглядом.
Маар приподнял темную бровь. Вот как? Маленькая дрянь решила сбросить свой морок и показать истинное лицо?
Глаза ее искрились самым холодным льдом, что сковывал чрево Бездны, губы налились краской — бордовая роза, а кожа белая, как сливки. Великолепное сочетание. Грудь под тонкой тканью вздымалась судорожно и опадала, Маар опустил взгляд вниз, туда, где находились тепло и мягкость, такие вожделенные для него сейчас и такие недоступные одновременно.
— Как ты меня назвала?