(Кристи — образованная, имеющая специальность женщина лет тридцати пяти, страдающая одновременно от беспокойства, и от депрессии. Она была воспитана докучливым, все критикующим отцом, который имел нереалистично высокие ожидания на ее счет, и матерью, которая была настолько пассивна, что встает вопрос о хронической вяло протекающей депрессии). «Мне трудно представить себе жизнь, когда нет никаких правил! Ничего себе!» (Смущенно смеется.) «Девочке повезло. Она чувствует себя гордо. Ее родители доверяют ей, полагаются на ее собственное суждение. Ее родители ее очень любят.»

(Лаура — очень умная, но малообразованная мать троих маленьких детей. Она — выздоравливающий алкоголик, подвергалась оскорблениям со стороны матери, бросившей семью, когда Лауре было девять лет. Отец едва замечал ее, так как был помешан на игровых автоматах, где играл на деньги, а сводный брат домогался ее сексуально.)

«Ей так стыдно. У всех тех других детей есть кто-то, кто заботится о них, кто хочет, чтобы они пришли домой, кому не все равно настолько, что он устанавливает правила. Она пошла бы на все, даже на убийство, лишь бы кто-нибудь стал заботиться о ней. Никому нет дела, приходит она домой или нет; они даже не замечают.»

Чувства, слишком болезненные для того, чтобы пациент мог выразить их прямо, часто вскрываются во время этих занятий с историями. У многих детей из нарциссических семей воспоминания похоронены так глубоко, что требуется история о другом ребенке, чтобы раскопать их. Большинство врачей сталкивалось с ситуацией, когда пациенты звонят им, переполненные воспоминаниями, которые всколыхнула телепередача или статья в газете. Истории о чувствах работают почти таким же образом, но более эффективно. Врач может часто сделать довольно верные предположения о видах событий, которые пациент, возможно, перенес в прошлом, и которые подавляет сейчас, и благодаря этому может построить истории о чувствах наиболее оптимально.

Например, историю о мальчике, который победил на поэтическом конкурсе, мы рассказали молодому человеку, который был воспитан чрезвычайно мужественным отцом, каких сейчас все чаще называют «мачо». Врач подозревал, что молодой человек (который явно не был гомосексуален) скрывает фантазии и страх оказаться гомосексуалистом, но не осмеливается признать и обсуждать это. Когда ему была рассказана история о чувствах, дамба прорвалась. Он стал рассказывать случай за случаем, как в детстве пытался завязать близкую дружбу с другими мальчиками, но отец неизменно говорил или делал что-то такое, чтобы помешать этому. После этого мальчик всегда чувствовал себя плохим и виноватым, не зная, что именно он сделал неправильно, но делая вывод, что было что-то не так его с желанием установить близкие отношения с другими того же пола. Когда он стал подростком, это знание переросло в чувство, что его отец знал глубоко внутри, что мальчик был геем. Поэтому ему постоянно приходилось обороняться, так как его отец (конечно же) знал его подноготную и видел его насквозь.

Хотя его страх гомосексуальности, возможно, и так вышел бы на поверхность в ходе лечения, история о чувствах позволила пациенту потратить время лечения на прямое взаимодействие со своими чувствами страха, вины и стыда, вместо того, чтобы терять недели или месяцы в мучительной внутренней борьбе, решая, когда же открыться и стоит ли открываться вообще.