Книги

Нарциссическая семья: диагностика и лечение

22
18
20
22
24
26
28
30
Стефани Дональдсон-Прессман Роберт Прессман Нарциссическая семья: диагностика и лечение

Авторы — два врача, которые «работали в окопах» — комнатах, где надеющиеся пациенты и надеющиеся врачи проводили вместе по часу за сеанс. Как многие терапевты, авторы бились над трудными, невосприимчивыми к лечению пациентами. В этой книге выдвигается новая точка зрения на работу с подобным контингентом.

«Нарциссическая семья» не вносит новую диагностическую категорию, но предлагает общую нить для людей, которые в зависимости от периода могут получить разные диагнозы — расстройств личности (пограничное, тревожное, нарциссическое, параноидальное, зависимое) или клинических синдромов и расстройств (диссоциативное расстройство идентичности, дистимия, ПТСР).

Книга постулирует более широкую причину знакомой группировки признаков, ранее применяемых лишь в контексте модели взрослых детей алкоголиков. Модель нарциссической семьи объединяет родительские системы с различными формами дисфункционального воспитания на основании общих черт, независимо от наличия/отсутствия жестокого обращения или злоупотреблений.

Глубоко травмированные пациенты не обязательно сталкивались с издевательствами или насилием, их истории не всегда драматичны — это характерно для людей из нарциссических семей, где дисфункция охватывает множество сфер, оставаясь скрытой.

ru en
11 FictionBook Editor Release 2.6.6 133399673186162334 {2299E897-582A-4633-A022-9061D12E06D7} 1.0

v.1.0

Нарциссическая семья: диагностика и лечение 1994

Стефани Дональдсон-Прессман, Роберт Прессман

Нарциссическая семья: диагностика и лечение

Расширенный взгляд

Нарциссическая семья — это книга, написанная врачами для врачей. Именно для тех храбрых людей, кто ежедневно вовлекает пациентов в эту таинственную, скрытую от посторонних глаз, и иногда прекрасную борьбу, которую мы называем терапией.

Авторы — два врача, которые «работали в окопах» — умеренно удобных, умеренно звуконепроницаемых комнатах, где надеющиеся пациенты и надеющиеся врачи проводили вместе примерно по часу за сеанс. Как и многим врачам, нам случалось биться над пациентами, невосприимчивыми к лечению. Мы ищем книги, симпозиумы, и слова мудрости от наших коллег, с надеждой найти ответы относительно того, почему существуют тупики и как преодолеть их.

Самая полезная информация для нас всегда будет та, что ориентирована на действие. Причины и теории прекрасны, но мы хотим знать, как применить их — что делать за теми закрытыми дверями, как помочь клиенту. Эта книга выдвигает новую точку зрения в работе с контингентом озадачивающих и трудных пациентов. Она не вносит новую диагностическую категорию. Однако она предлагает общую нить, связывающую вместе людей, которые, в зависимости от дня, когда дадут ответы на вопросы, могут получить диагноз разных расстройств личности (пограничное, сверхтревожное, нарциссическое, параноидальное и зависимое) или клинического синдрома и расстройства ( синдром множественной личности, дистимический и посттравматический стресс). Кроме того, модель нарциссической семьи предлагает врачам структуру, внутри которой они могут помочь людям, разделяющим эту общую нить.

Связи между событиями детства и подчас их непрекращающееся воздействие на взрослое поведение с давних пор очаровывают наблюдателей за человеческим поведением. Особенно интересным является воздействие родительской семьи на личное развитие. В прошлом десятилетии понятие «взрослые дети алкоголиков (ВДА)» помогло нам понять почти предсказуемые результаты воспитания в алкоголической семье. Будучи врачами, многие из нас работали в течение многих лет с людьми, страдающими от того, что, казалось, было непреодолимо низким уровнем чувства собственного достоинства, неспособностью выдерживать близость, и/или блокировало пути к пониманию себя. Понятие ВДА открыло новую дверь в понимание таких проблем. Психотерапевты-авторы, такие как Уойтитц, Блэк, Джил, и Брэдшоу (среди других) нарисовали яркие изображения того, как детская личность формуются особым способом в алкоголических семьях.

Литература, написанная на эту тему, расчистила намного более широкий путь восстановления для детей родителей-алкоголиков. Это позволило врачам полнее осознать важность воздействия алкоголического фона в семье на развитие формирующейся индивидуальности. Одно время врачи редко напрямую спрашивали пациента о том, как выпивают родители; теперь такие вопросы обязательно исследуются в ходе начальных оценочных опросов пациентов.

В последнее время появился новый вид печатных материалов: книги, написанные людьми, пережившими жестокое обращение и злоупотребления. Эти книги сосредотачивают внимание на опустошении, вызванном физическим насилием и сексуальным принуждением и предлагают обоснование текущих проблем и советы другим жертвам злоупотреблений, будь то мужчина или женщина. Лаура Басс и Сьюзен Дэвис ясно сформулировали травму сексуального злоупотребления, а так же методы, полезные для восстановления, в замечательной монографии под названием «Храбрость Исцелиться», в то время как Стивен Грубман-Блэк был среди первых, атаковавших миф мужской неуязвимости к сексуальному злоупотреблению в остром повествовании «Сломанные Мальчики/Починенные Мужчины».

Многие книжные магазины теперь предлагают больше книг самоусовершенствования для переживших злоупотребления, чем пособий по диетическому питанию, которые раньше составляли львиную долю книг, выпускаемых в мягкой обложке.

Общие связи

Работая в Психологическом Центре Род-Айленда и успешно применяя модель «взрослых детей алкоголиков» и модели жестокого обращения, мы все же столкнулись с загадкой: а как быть с людьми, которые имели черты ВДА, но чьи родители не пили, не насиловали и не били их? Да, в их семьях имелась дисфункция, но общая нить ускользала от нас.

Среди детей, выросших в дисфункциональных семьях (но где отсутствовал алкоголизм и жестокое обращение), мы нашли комплекс личностных черт, ранее ассоциируемых с моделью ВДА. Они включали хронические депрессии, нерешительность и нехватку уверенности в себе.

Для этого контингента также характерны следующие поведенческие черты: хроническая потребность угождать; неспособность определить чувства, желания и потребности; потребность в постоянном обосновании чего-то для себя. Эта группа пациентов чувствовала, что плохие вещи, которые случились с ними, были вполне заслужены, в то время как хорошие события, вероятно, были ошибкой или случайностью. Им было трудно настоять на своем, поскольку внутри они ощущали разливающуюся ярость, но вместе с тем боялись, что она прорвется наружу. Они чувствовали себя как картонные тигры: часто очень гневными, но которых легко поколотить и сбить с них спесь. Их межличностные отношения отличались недоверием и подозрительностью (граничащими с паранойей), перемежающимися с эпизодами полного и неразумного доверия и самораскрытия, часто с катастрофическими последствиями. Они были хронически неудовлетворенными, но боялись быть воспринятыми как нытики или жалобщики, если они выразят свои истинные чувства. Многие могли сдерживать свой гнев в течение очень долгого времени, а затем взорваться по довольно пустяковому поводу. Их преследовало ощущение пустоты и неудовлетворенности своими достижениями; это было отмечено даже у людей, которые внешне могли бы принадлежать к категории добившихся немалых успехов. В этот список входили также и профессионалы, одержимо увлеченные своими предприятиями, но неспособные достигнуть уровня, который бы их удовлетворил. В личностных отношениях, эти люди часто оказывались в повторяющихся тупиковых ситуациях.

Поскольку эти признаки были так хорошо описаны в популярной литературе о взрослых детях алкоголиков, мы советовали некоторым людям из неалкогольных дисфункциональных семей прочесть такие книги, как «Взрослые дети алкоголиков» Джанет Уоититз и «Перерасти боль» Элианы Джил.

Прочтя книги, клиенты сообщали о том, что нашли некоторое сходство с собственным синдромом, но примеры пьяных или жестоких родителей совершенно не соответствовали их личной действительности. Некоторые вещи были описаны верно: отрицание чувств, ощущение пустоты, повторяющиеся неэффективные образцы личного взаимодействия — но этого было недостаточно, чтобы принести заметную пользу.