И сразу снялось напряжение. Все кричали, хлопали друг друга по плечам, кто-то закуривал, кто-то бросал оземь папиросу, и все-все — на улицу, на солнце.
На крылечко гостиницы, где был пункт связи, вышли Руднев, Келдыш, Королев… Шквал аплодисментов. Всего семь часов назад мир ничего не знал. И вот радио разнесло по всем странам и континентам: человек в космосе!
Не успели еще стихнуть аплодисменты, как кто-то тронул меня за рукав:
— Срочно собирайтесь. Сергей Павлович приказал через десять минут быть в машине. Выезжайте на аэродром.
…Степные километры пролетели с сумасшедшей скоростью. Наш «газик» въехал на аэродром. Заводской ИЛ уже прогревал моторы. Всего несколько минут — и взлет. Если бы кто-нибудь заглянул в тот момент в салон! Константин Николаевич Руднев, Мстислав Всеволодович Келдыш, Сергей Павлович, главные конструкторы смежных организаций напоминали студентов-первокурсников после успешно сданного экзамена.
— Ну и молодец же Гагарин! — Сергей Павлович, до слез расхохотавшийся по поводу какого-то каламбура Келдыша, вытер глаза платком, сел в свое кресло.
— Вы знаете, подхожу я на днях к нему, он спокойный, веселый, сияет, как солнышко. «Что ты улыбаешься?» — спрашиваю. «Не знаю, Сергей Павлович, наверное, человек я такой несерьезный!» Подумал я, побольше бы нам таких «несерьезных»… А сегодня утром, когда они с Титовым одевались, приехал я к ним, спрашиваю Гагарина: «Как настроение?» А он отвечает: «Отличное. А у вас?» Посмотрел на меня внимательно и улыбаться перестал. Наверное, хороший видок у меня был! И говорит: «Сергей Павлович, да вы не беспокойтесь, все будет хорошо!» Самому до полета час, а он меня успокаивает!.. А знаете, товарищи, ведь этот полет откроет новые, невиданные перспективы в науке. Вот полетят еще наши «Востоки» — Титов, Николаев. Славные ребята, должен вам сказать. А потом… Потом надо думать о создании на орбите постоянной обитаемой станции. И мне кажется, что в этом деле нам нельзя быть одинокими. Нужно международное сотрудничество ученых. Освоение космоса — дело всех землян.
Королев замолчал и, откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза, потер виски…
Под крылом самолета блеснула Волга. Сели. К этому времени уже было известно, что приземление состоялось, Гагарин чувствует себя нормально, отдыхает. Пересев на вертолеты, мы вылетели к месту приземления.
Вот и наш дорогой шарик — спускаемый аппарат, обугленный, растрепанный…
Руднев, Королев, Келдыш, все, кто прилетел, с большим интересом разглядывали только что вернувшийся из космоса аппарат. Арвид Владимирович Палло, давний товарищ Королева еще по ГИРДу, руководил поисковой группой. Подойдя к Сергею Павловичу, он старался докладывать кратко и официально. Но тут же сбился и уже другим тоном:
— Жив! Жив! Никаких повреждений. Ни у Юрия, ни у спускаемого аппарата. И тому и другому чуть отдохнуть — и опять можно в полет.
Улучив минутку, я залез в люк. Осмотрелся. Действительно, все было в полном порядке. Подошел Арвид Владимирович, облокотился на обрез люка:
— А знаешь, мы еще из окон вертолета увидели, что все в порядке. Как только сел, помчался я со всех ног к шарику. В кабине еще что-то жужжало…
— Это вентилятор. Он должен был работать.
— Может и вентилятор. Но представь себе, в кабине уже успел побывать механик из колхоза и доложил, что
во всем полностью разобрался, что о космической технике у него сложилось положительное впечатление. Каково?! Правда, тубу с космической пищей отдавал со слезами. И вообще, должен тебе сказать, тут по части сувениров пришлось большую воспитательную работу провести. Вот гляди, поролоновую обшивку пообщипали, фольгу кусками отодрали. И все на сувениры…
Конец фразы услышал подошедший к нам Сергей Павлович.
— Так говоришь, старина, воспитательную работу провести пришлось? «Восток» чуть на сувениры не разобрали? Это же безобразие! Это черт знает что такое! А вы куда смотрели?
Не выдержал, рассмеялся: