– Верю… – протянула Катька, а потом к столу подошла, наклонилась и прошептала: – Ваня, а как мне Марту уговорить позировать обнаженной?

– Гм, ну не знаю… наплети чего-нибудь. Допустим, что одну из картин она сможет подарить своему мужу после бракосочетания.

– Одну? – склонила к плечику голову сестрица.

– Ой, только не говори, что напишешь в единственном экземпляре, если Марта согласится. Учти, я не пуританин какой-нибудь и от такой картины не откажусь.

– Ага, а показывать ее ты будешь Ольге Николаевне! – хмыкнула сестра. – Ладно, убедил, мысль отличная, есть у меня пара идей, как из Марты натурщицу сотворить. Правда, придется ее постепенно к этой идее подводить… – Она задумчиво потерла бровь, но потом спохватилась: – Так, у меня много дел! Я пойду… и не отвлекай меня по пустякам!

Охренеть! Я с отпавшей челюстью посмотрел на свою деловую сестрицу, как та суетливо из кабинета выбежала. Н-да, вот же что творчество с человеком делает… но на результат взглянуть было бы интересно! Если Катерина возьмет в оборот Марту, то на какое-то время обе дамы проблем не доставят…

– Иван Макарович, разрешите? – появился на пороге начальник полиции, за спиной которого стоял градоначальник.

– Проходите, – кивнул я, внимательно рассматривая посетителей. – Присаживайтесь.

Нет, меня не интересует господин Друвин, я лично его приглашал, а вот господин Марков – сам не свой. Нервничает глава города: у него даже щека подергивается…

– Догадываетесь, о чем речь пойдет? – задаю вопрос.

– Иван Макарович, клянусь, – приложил руку к груди Марков, – ни сном ни духом!..

– Да ладно! – недоверчиво махнул я рукой. – Знаете что, господа, – позвольте вам не поверить! Если вы ни о чем не догадывались, то недостойны занимать подобные должности, а имея сведения и ничего не сделав – тем более.

– Ваше высокопревосходительство, вы бы объяснили, о чем речь, – спокойно попросил Друвин.

– Хм, неужели и в самом деле прошляпили? – себе под нос буркнул я, смотря на высокопоставленных господ. – Ладно, начнем издали. Хочу задать один вопрос, он, можно сказать, первостепенный, и ответить на него лучше правдиво.

Дождавшись заверений, что врать или что-то скрывать они не собираются, спрашиваю:

– Как вы относитесь к империи и императрице? Точнее, к нынешнему укладу и строю в России? Считаете ли, что Романова плохо правит и ее необходимо сместить? Мне важно узнать не только ваше личное мнение, но и настроение в городе. Начнем, пожалуй, с Федора Романовича; слушаю, – посмотрел я на начальника полиции Екатеринбурга.

Господин Друвин не стал сразу же отвечать на вопросы, нахмурился, бросил взгляд на градоначальника, но тот от моих вопросов только рот открывает, но ни звука произнести не может.

– Гм, Иван Макарович, со всем к вам уважением, сообщаю все же, что к государыне императрице лично я отношусь очень положительно! – чуть резковато ответил начальник полиции. – Ольга Николаевна много делает не только для империи, но и для своих подданных, к коим и сам отношусь. К тому же я ей присягал и свое слово нарушать не собираюсь! – Он резко поднялся с кресла. – Ваши происки, в том числе и объявление себя потомком Пугачева, ни к чему не приведут!

– Федор Романович, успокойтесь, сбавьте тон и отвечайте по существу, – осадил я начальника полиции. – Вам делают честь подобные убеждения. Меня же интересуют факты, в том числе и общие настроения в городе.

Начальник полиции скрестил руки на груди и неожиданно заявил: