– Оу-у-у, – не унимался раззадоренный отказом Джейкоб, вытянув губы трубочкой. – Не волнуйся! Главная роль в моих мечтах – уже твоя! – его наглая ухмылка стала только шире. – А ты горячая штучка! Теперь я добавил и твоё изображение в папку своих грязных фантазий при мастурбации.

– Чёрт, Джейб, – яростно рявкнул Хантер, – у тебя с этим какие-то проблемы?

– Ты слишком легко заводишься, когда дело касается неё, и это большая, бл*дь, проблема, – ответил Джейкоб, и все следы юмора полностью исчезли из его голоса.

– Почему ты постоянно повторяешь это?

– Потому что это так! Я предлагаю тебе найти кого-нибудь сегодня и трахаться до посинения, пока ты не избавишься от этого тестостеронового дерьма в твоих яйцах!

– Твой совет полезен, как всегда, – ответил ему Хантер с изрядной долей сарказма.

Именно в этот момент я услышала у себя за спиной твёрдый голос Чейза:

– У вас тут какие-то проблемы?

Я почувствовала его присутствие. Но не повернулась к нему.

Смотрела только на Хантера и видела, как он нарочито-показательно развалился на стуле, но, всё-таки, не смог скрыть свою крайнюю нервозность: её выдал напрягшийся мускул на сжатой до хруста челюсти.

– Небольшой дружеский совет, джентльмены, – голос Чейза – металл. – Всё быстро пойдет наперекосяк, если ты не будешь соблюдать правила, Джейб. Все, кажется, хорошо о них информированы. Поверьте, будет проще для каждого, если вы будете придерживаться кодекса. Это означает, что не нужно проявлять неуважение ни к кому из персонала.

Почему-то мне казалось, что разговор о правилах и кодексе не имеет никакого отношения к происходящему.

Тем не менее, голоса за столом стихли. Ребекка не успела даже промычать, не то, что ответить, когда Чейз добавил:

– Надеюсь, мне не нужно будет это повторять, Бекки? Я готов отказаться от баснословно щедрых взносов Хэйтса, – пауза, – и закрыть вам доступ в клуб, если в придачу к ним обязательны твои грубые оскорбления. Это понятно?

И этот разговор, явно, не сулил ничего хорошего. Для меня. Я судорожно сглотнула. Напряжённость ситуации подчеркнул звук скупых театральных аплодисментов Хантера.

– Мы уходим, – сообщил он, резко вставая. – Катерина, приношу свои извинения за Бекки, – мышцы его челюсти снова напряглись, – и за этого полудурка.

Моё полное имя резануло слух. Впрочем, Хантер никогда не обращался ко мне иначе.

– Мы же только приехали!

Вслед за ним стали подниматься и остальные; шум отодвигаемых стульев смешался с мелодичным звоном бокалов, столовых приборов и гомона субботних посетителей.