Эти слова окончательно испортили мои трусики и заставили меня понять, что размышления о том, что происходило между нами, стоит перенести на потом. Подумать об этом гораздо, гораздо позже.

Сознание затуманилось от прикосновений Буна к моей шее, и от того, где лежали пальцы Джеймисона. Я больше не думала – я могла лишь чувствовать.

– Ты волнуешься? – спросил Бун.

Я моргнула и снова открыла глаза, а потом повернула голову. Он все еще был возле меня, на сей раз нас разделяли всего пара дюймов. Я нахмурилась.

– Нет.

– Тебя раньше кто-то целовал?

– Да.

– Тебя раньше трогали вот так? – спросил Джеймисон, подбираясь своими пальцами ближе к моей промежности, и я тут же сжала ноги.

Он сразу убрал руку, восприняв мою реакцию как безразличие, хотя на самом деле, я хотела удержать его руку на месте.

– Нет, – сказала я. Тогда я встала, заставив Джеймисона отодвинуться дальше на кофейном столике, чтобы дать мне пространство. Я глубоко вдохнула. Выдохнула. Практически топнула ботинком по полу.

– Вы, парни, безумно хотели меня, прежде чем узнать, что я девственница. А теперь ведете себя так, будто вы меня сломаете, или что я вдруг расплачусь, или что-то такое. Единственная разница между нами – это то, что вы делали это раньше. У вас есть опыт. Я ничуть не меньше хочу вас, и если бы вы видели, в каком состоянии мои трусики, вы бы это знали. Я не стеклянная – не разобьюсь.

– У Котенка и правда есть коготки, – сказал Бун, приподняв уголок рта. – Хорошо, последний вопрос.

Я подняла бровь в ожидании.

– Если тебя никогда там не трогали парни, то кончала ли ты раньше, когда трогала себя сама?

Я почувствовала, как мои щеки пылают, но уже не могла отступить. Нет, я хотела их, хотела это.

– Да.

Рука Джеймисона потянулась к плотному бугру в его штанах и он заерзал на кофейном столике. Ему должно было быть неудобно.

– Покажи нам, – сказал Бун.