Лемке дурачится. Мы знакомы еще с академии, и уже там он был таким, никогда неунывающим балагуром. Тем временем я вынимаю из кобуры пистолет, отстегиваю кортик и отдаю их стоящему поблизости вахмистру.

– А тебя, Лемке, положительно нельзя оставлять вблизи от начальства: только-только войдешь во вкус, только-только обустроишься на новом месте: бац! Лемке вспомнил о тебе и доложил, что пора соратника выдергивать, а то жизнь медом покажется.

Лемке усмехается:

– Давай, давай! Сейчас дошутишься. – Он показывает на кресло. – Садись, пока. Еще минут пять у тебя есть.

– Зачем вызвали, не знаешь? – тихо спрашиваю я, подавшись вперед.

Лемке, оглянувшись, так же тихо сообщает:

– Знать не знаю, но догадываюсь… САМОГО ждут…

Самого? Интересно-интересно… Рядом присаживается привезенный еще одним казаком-"корниловцем" полковник-мотострелок из "Александра Суворова". Обветренное лицо, серьезный набор орденов. "Суворовцы" высаживались в Константинополе, крепко резались там с гайлендерами из британского обсервационного корпуса и с турецким гарнизоном, а потом освобождали Грецию от плутократов. Два месяца тому назад, "Александр Суворов" высаживался на Крите, вслед за третьим воздушно-десантным корпусом и парашютной дивизией немцев. Тогда, после того, как на головы "томми" и Анзаку обрушились три бригады наших парашютистов и бравые "зеленые дьяволы", на захваченные аэродромы приземлились огромные транспортники Сикорского и планеры Мессершмитта, во чреве которых, как новые Ионы, сидели бойцы вот этого самого полковника, если только меня не подводят глаза, и медаль за Крит не является просто лишней пуговицей…

… Новое лицо: суровый генерал-майор ВВС. Был в Испании, но я его не помню. Наверное, был инструктором… Еще один: полковник-парашютист, серьезный, напряженный. Судя по медалям, этот из Манчжурии. А это еще кто? Целый контр-адмирал в сопровождении молодого человека в погонах старшего лейтенанта флота. Ну, не знаю, чем сей контр-адмирал славен, а вот то, что у старлея кроме Знака Героя еще на рукаве шесть нашивок с силуэтом корабля – это уже серьезно. И если я еще не окончательно разучился разбираться в морских значках, то молодой человек – катерник! Неужели сам Алексеев, участник набегов на японские базы и английское побережье?!

– Простите, соратник, – вдруг тихо спрашивает парашютист, сидящий напротив меня, – Вы – Соколов?

– Так точно. С кем имею честь?

– Полковник Родимцев. – И еще тише, – Слушай, соратник, ты не в курсе – чего мы здесь?

Ответить я не успеваю. Лемке вскакивает и рявкает:

– Господа офицеры!

Мы вытягиваемся в тот самый момент, когда в приемную широким шагом входит Сам. Александр Павлович Кутепов – Верховный Правитель России, наш Верховный Главнокомандующий. Он приостанавливается, смотрит на нас быстрым сверлящим взглядом, поднимает руку в партийном приветствии и негромко произносит:

– Слава героям!

– России слава! – разом бухаем мы, застыв точно на параде.

– Проходите, соратники, – он широко машет рукой в сторону двери.

И в этот же момент распахиваются тяжелые створки, на пороге своего кабинета возникает генерал-воевода Миллер. Он приглашает всех войти и вот мы уже у длинного стола напротив огромной карты. По другую сторону стола садятся Кутепов, Миллер, Шапошников, еще один генерал-лейтенант из штабных, командующий авиацией генерал Водопьянов и комфлота адмирал Тихменев.

Главковерх сразу берет быка за рога: