14 сентября 1979-ого года. Четверг

В сон я провалился сразу. Несколько часов пролетели как один миг. Когда просыпаюсь, возникает ощущение что я только лег. Смотрю темный проем окна, потом перевожу взгляд на часы. 5.25. Отлично. Вскакиваю с постели. Иду на кухню. По пути украдкой заглядываю в приоткрытую дверь родительской комнаты. Родители крепко спят. Достаю склянку с молотым красным перцем, наполненную солонку, хватаю чайную ложку и аккуратно несу это в свою комнату. Из ящика извлекается махорка. Она размешивается ложечкой с равными порциями красного перца и соли, прямо на бумаге, превращаясь в однородную массу. Кайенская смесь готова. Этим оружием против собак и людей пользовались еще сотрудники СМЕРШ. Обычно она делается без соли, но белые кристаллы усилят эффект.

В коридоре открываю тумбочку. Тихо уношу коробку с лекарствами и медикаментами к себе в комнату. Нахожу в ней пустую жестяную баночку из-под валидола. Аккуратно пересыпаю туда кайенскую смесь с листа бумаги. Остаток опять кладу в ящик и маскирую тетрадями и учебниками.

Прячу емкость в сумку. Делая свои манипуляции, чутко прислушиваюсь к возможным звукам из спальни родителей. Пока все тихо.

На антресолях нахожу старую вязаную шапочку отца. Она тоже отправляется в сумку. Туда же идет моток веревки с балкона и перчатки. Рядом укладывается песочная куртка, мое детское рваное пальто, давно превратившееся в тряпку и неизменный футляр с биноклем.

Быстро натягиваю штаны и свитер. Тихо, стараясь не потревожить родителей, медленно открываю замок, и выскальзываю на лестничную площадку. Перетаскиваю сумку на чердак и маскирую её среди мебельного хлама.

Возвращаюсь в квартиру. Собираю сумку с учебниками. Прячу её на верхней полке балконного шкафа. Туда мама точно утром не заглянет.

Пишу записку: «Я ушел. Вас будить не стал. Поел. Буду как обычно».

Режу колбасу на несколько ломтиков, отделяю ломоть батона. Откусываю бутерброд, и прожевываю его. Оставляю недоеденный кусок на тарелке.

Быстро одеваюсь, застегиваю на запястье «Командирские», и выхожу наружу. Аккуратно, стараясь не шуметь, медленно проворачиваю ключ в замочной скважине. Негромкое клацанье заставляет меня встревожено замереть на месте. В квартире по-прежнему все тихо. Облегченно выдыхаю и иду на чердак. Там ждет меня сумка со снаряжением и выкидной нож в тайнике. Смотрю на часы. 5:45. Автобус на Семеновку будет через час. Пока все идет, так как надо.

До деревни я добрался быстро. Автобус отъехал от станции точно по графику. Через двадцать минут я уже подъезжаю к Семеновке. Вместе с парой колхозников выхожу на предыдущей остановке. Не нужно чтобы местные жители меня сегодня там видели. Береженого бог бережет. Спрыгиваю с подножки автобуса, вдыхаю полной грудью свежий лесной воздух и потягиваюсь, разминая суставы.

Утренний холод пробирает до костей. Вокруг клубится густая дымка тумана. Сквозь неё едва проглядывают коричневые стволы сосен. Похоже, сама природа помогает мне осуществить задуманное. Подтягиваю на плечо сумку и быстро шагаю по направлению к Семеновке. Углубляюсь в лес, но недалеко от трассы, чтобы не заблудиться. Через десяток минут я уже на месте, возле своего наблюдательного пункта. Переодевшись в стройотрядовскую куртку, устраиваюсь на привычном месте. Устанавливаю на окуляры желтые кругляши противотуманных фильтров. Засекаю время. 7:30. Два ближайших домика, находящиеся на некотором удалении от жилья Петренко — дачные. Хозяева уже должны были переселиться в город. Свой осмотр я начинаю с них. Так и есть. В домах никого нет. Зловеще темнеют безжизненные провалы окон. Дворы выглядят заброшенными и покинутыми.

Осматриваю дом Петренко. Подполковник на месте. Во дворе стоит его белая «шестерка». В доме горит свет. Буду ждать его отъезда. Овчарка лежит, наполовину высунувшись из будки. Текут в ожидании минуты. В 7:55 на пороге дома появляется полковник. Он уже в форме. Идет к машине. За ним семенит женщина. Короткое прощание. Петренко открывает ворота, и через минуту белая «шестерка» уезжает. Сожительница, закрыв вход засовом, уходит в дом. Можно приступать к «экспроприации», но решаю выждать еще минут тридцать. Интуиция меня не подводит. Со стороны деревни к дому подъезжает мотоцикл с коляской. За рулем сидит молодой парень в черном бушлате. Похоже на флоте служил, и до сих пор выделывается в этой одежде перед местными девками.

Он глушит свой транспорт, и требовательно стучит костяшками по входной двери. На крыльце дома появляется женщина. Она прикрикивает на лающую и рвущуюся с цепи овчарку, и приоткрывает дверь.

Сожительница Петренко перебрасывается с ним несколькими фразами, и уходит в дом. Парень с сияющим лицом возвращается к своему мотоциклу, присаживаясь на сиденье. Через десять минут появляется женщина. Она одета в красивое пальто и раскрашена как индеец, вышедший на тропу войны. Синие тени на веках, яркие красные губы контрастируют с выбеленным пудрой лицом. Похоже, пока подполковник на работе, сожительница зря времени не теряет. Она снимает цепь с собаки. Псина начинает радостно носиться по двору.

Парень заводит мотоцикл, женщина садится сзади, обхватывая его руками. Транспорт, подпрыгивая на ухабинах и испуская клубы дыма, отъезжает от дома. Засекаю время. 8:32.

Теперь мне точно пора. Резво перемещаюсь по веткам вниз, и спрыгиваю с дерева. Быстрым шагом иду к дому подполковника. Останавливаюсь, когда до зеленых ворот с вмонтированной в них дверцей остается метров десять. Зайдя за толстую сосну, оглядываюсь по сторонам. Поблизости никого нет.

Достаю из сумки и надеваю вязаную папину шапку. На чердаке я вырезал ножом два отверстия на уровне глаз. Сейчас эти дырки закрыты подвернутыми почти до самой макушки краями шапочки. Рассовываю по карманам выкидной нож, предварительно высыпанную на ладонь кайенскую смесь, наматываю на правую руку обрывки старого детского пальто. Надеваю перчатки. За забором начинает остервенело гавкать, почуявшая «незваного» гостя овчарка. Приближаюсь к забору, как можно дальше от её будки. Лай переходит в глухое рычание. Глубоко вдыхаю, входя, как учил Зорин, в боевой транс.