– Ну, голубь сизокрылый, – обратился ко мне, стукнув клюкой по полу, Давыд Шохирев, – рассказывай. Все рассказывай.
Я и рассказал все. Почти все. Опять пришлось пинать совесть по почкам из-за мешка с самородками.
– Почему сразу не рассказал и золото не отдал? – обратился ко мне, когда я замолчал, старейшина дед Афанасий Раздобреев.
– И чего бы нам досталось? – вопросом на вопрос ответил я. – Мне купец Касьянов сказал, что ему сдали золота и серебра, что с кошелей убитых нами хунхузов собрали, больше чем на три тысячи рублей. А нам по сто рублей только выделили, про долю с остальных трофеев что-то никто и слова не сказал. Ладно, хоть лошадей успели поменять да карабины взять, а то бы вообще ничего не получили.
– Ты бы не дерзил, Тимофей, – попытался одернуть меня старый Савин.
– Какая же дерзость, Митрофан Семенович? – ответил я Савину. – Из шестидесяти семи уничтоженных хунхузов, о которых генерал-губернатору доложили, почти сорок наш десяток положил. Золотого Лю я убил. А где все награды?! Выложил бы тогда все золото, и его все бы ротмистр Печенкин, который уже подполковник, забрал. А теперь все честно. Одиннадцать равных долей все в учебном отряде получили. А что с этими деньгами делать, вы в своих семьях решите, это уже не мои проблемы. Я сделал все по правде.
– Действительно по правде сделал! – Дед Феофан, старейшина рода Подшиваловых резво поднялся с лавки. – Много ли из нас так поступить смогли? Ась? Как золото нашел, никто не видел. Полгода молчал. А потом раз, и всем, включая себя, равные доли! – Подшивалов прошелся по горнице, вернулся на свое место и энергично закончил свою речь: – Молодец! По нашей казачьей правде поступил! Настоящий казак!
Дальнейшее обсуждение внезапного богатства десяти семей в станице привело к тому, что решили об этом не распространяться. Хотя информация уже наверняка ушла на сторону. На охрану обоза по контракту с купцом Касьяновым нас с общего благословения отпустили. Прав был Бекетов, многие из казаков мечтали попасть на такую работу. Платил торговый дом за охрану изрядно и содержал во время службы богато: хорошее трехразовое питание и корм для лошадей.
Все оставшееся время до прихода в станицу купеческого обоза усиленно готовились к длительному походу, проверяя и подгоняя обмундирование, верхнюю теплую одежду, оружие, патроны, снаряжение. Пройти за сорок дней туда и обратно почти полторы тысячи километров – это вам не шутка. Хорошо, конечно, что по Амуру к этому времени путь наезжен, но погода в марте изменчива. Как говорится, «марток – надевай трое порток» и «на Евдокию (14 марта) сидячую собаку заносит». Поэтому готовились в дорогу тщательно, стараясь не забыть чего-то важного. Много полезных советов дал вахмистр Шохирев. С Митяем у меня после событий в Благовещенске, связанных с золотом, отношения стали еще более дружественными и теплыми.
Найм нашего отряда в охрану купеческого обоза к самому Чурину еще больше повысил мой авторитет в его глазах. Поэтому общались я и вахмистр Шохирев, можно сказать, на равных. Именно по его совету один из проживающих в станице мастеров-орочей сшил из доставшихся нам в качестве трофеев вторых поддевок из меха красного волка и меха оленя отличные высокие унты. А из оставшегося меха и поддевки сотворил для казачат по моим указаниям гибрид короткой дохи и плаща с капюшоном, а также шапки-ушанки.
Надоело мне морозить себя на ветру и выставлять свои конечности, особенно верхом, под дожди и снега. С учетом моих требований сметливый кожевенник-ороча сначала вообразил, а потом и создал вышеуказанный одежный мутант. Полученный гибрид выгодно отличался от одежды, принятой у казаков. Большой ворот в застегнутом виде закрывал лицо по самые глаза. Пристяжной капюшон вместо башлыка и родная меховая военная шапка-ушанка, которую в РККА ввели в 1940 году, полностью защищали голову и лицо от сильного мороза. А пристегивающиеся к дохе удлиненные полы закрывали ноги до середины унт, по каковой причине, сидя в седле, можно было не беспокоиться о коленях, выставленных под мороз и хлесткий снег.
Глава 18. Красные волки
В двадцатых числах февраля в станицу пришел чуринский обоз, состоящий из пятидесяти груженых саней. Сопровождали обоз двенадцать казаков, которые охраняли его от Владивостока. Обычно смена обозных и охраны на маршруте от Владивостока до Шилкинского Завода и обратно происходила в Благовещенске, разделяя маршрут пополам. С учетом нашего найма у этого обоза смена обозных произошла в Благовещенске, а смена охраны – в станице Черняева.
На следующий день, за неделю до окончания сборов казаков приготовительного разряда, обоз под нашей охраной вышел на тракт. Тракт по Амуру был хорошо накатан, поэтому в день проходили по пятьдесят-семьдесят километров. Первая же ночевка на реке привела к первому конфликту по обустройству лагеря.
Старшина купеческого обоза, крепкий еще казак отставного разряда дядька Антип Плотников из станицы Буссе, знал все места стоянок и рассчитывал дневные переходы в зависимости от них. Обладая огромным опытом вождения купеческих караваном, старшина тем не менее считал, что сводить сани в вагенбург – это лишняя морока, которая, во-первых, никому не нужна, а во-вторых, занимает много времени, из-за чего на отдых его намного меньше остается.
Обозники не хотели слушать какого-то сопляка-охранника, который пытается заставить их на ночной бивак сбить сани в вагенбург. Мол, никогда этого не делали и делать не собираются. Пришлось апеллировать к приказчику торгового дома, который был старшим над обозом. Приказчик хоть и поартачился, но все же принял мою сторону. Привести обоз в целости и сохранности было его основной задачей. А в станицах ночевать за весь путь туда и обратно придется, дай бог, с дюжину раз. А остальные ночевки – на льду Амура и Шилки или в ближайшем от рек лесу, где берега позволяют.
Через шесть дней, когда прошли хутор Бекетова, введенный мною новый способ ночевки оправдал себя на все двести процентов.
– Ермак, Ермак, проснись, – тихо звал меня Чуб, теребя за левую ногу.
– Что случилось? – я сел на лежанке из елового лапника, пытаясь быстро очнуться от сна.
– Не знаю, – как-то смущенно произнес Феофан Чупров, который должен был дежурить в последней смене вместе с Шахом и Усом. – Что-то непонятное происходит. Посмотри сам.