Вечером получили от Касьянова оговоренные суммы денег. Золота оказалось чуть больше девяноста фунтов, но мешок с красноватым золотым песком был оценен за меньшую сумму. Александр Васильевич внимательно рассмотрел золото во всех мешках, поинтересовался у меня, не было ли в мешках самородков, на что я честно ответил, что только заглядывал в мешки с золотом и не высыпал золото из них. На это купец сделал совершенно правильный вывод, что Лю, вернее всего, собирал самородки из добычи золота отдельно.
– Понимаешь, Тимофей, больше тридцати лет наш дом занимается поставками всего необходимого для старателей. В песке, добытом ручным способом, всегда есть самородки. Не бывает их, если добычу сортируют. Значит, не все золото ты нашел. А точнее, повар бандитов не нашел… – Купец был задумчивым.
– Скорее всего, вы правы, – я опять мысленно пнул по почкам свою совесть.
– Тимофей, ты можешь на карте показать, где был лагерь хунхузов? – обратился ко мне Касьянов, расстилая передо мной лист с картой Приамурья и Дальнего Востока.
«Да… Не пачка “Беломора”, по которой летчики в анекдоте летают, но где-то рядом», – подумал я, рассматривая карту и пытаясь найти реку Ольгакан. В течение минуты и с помощью вахмистра Шохирева определил на карте примерное место расположения лагеря хунхузов.
– Тимофей, а ты хорошо читаешь карту, – похвалил меня Касьянов.
– Готовился по географии, для сдачи экстерном экзаменов за шесть классов мужской гимназии, – ответил я.
После этого пришлось рассказывать купцу свою прошлогоднюю эпопею о предварительных экзаменах Бекетову, моей мечте и наказе деда поступить в Иркутское юнкерское училище, о предстоящем экстернате за шесть классов Благовещенской мужской гимназии. Также прошел мини-экзамен на знание немецкого и французского, а заодно и английским похвастал. В результате получил предложение от Касьянова устроиться на работу в торговый дом «Чурин и Ко».
– С твоими знаниями и умениями, Тимофей, я думаю, ты быстро свой первый миллион заработаешь, – начал убеждать меня Касьянов, озвучив свое предложение. – Впереди у дома большая работа по развитию торговли в Китае, Корее и Манчьжурии. Твое знание языков, умение обращаться с оружием и храбрость помогут тебе в продвижении по служебной лестнице в нашем доме.
– Огромное спасибо, Александр Васильевич, но я слово дал деду. Да и не прельщает меня торговая стезя. А вот подработать на проводке ваших караванов и я, и мой десяток всегда готовы. Снаряжены мы для этого очень хорошо. И родители казачат, я думаю, не будут против.
Касьянов обещал подумать, и, обсудив с ним кое-какие моменты нашего возможного сотрудничества, мы вместе с Шохиревым наконец покинули этот гостеприимный дом. Еще бы не гостеприимный, если я оставил до своего отъезда в личном домашнем сейфе купца большой мешок с одиннадцатью упаковками кредитных билетов, в основном в двадцатипятирублевых «фунтовках» и «алексеевках», на общую сумму двадцать семь тысяч пятьсот рублей. Шохирев, получивший свой процент в тысячу рублей, еле запихнул пачку ассигнаций во внутренний карман своей бекеши.
На следующий день я с утра нашел Бекетова, который очень обрадовался моему приезду. После обеда и окончания занятий в женской гимназии Петр Иванович отвел меня на угол улиц Большой и Графской, где располагалось двухэтажное здание Благовещенской мужской гимназии. В новом каменном пристрое нас в своем кабинете встретил директор мужской гимназии надворный советник Соловьев Константин Николаевич.
– Вот, Константин Николаевич, прошу любить и жаловать, – Бекетов выставил меня перед собой. – Тот самый уникум – Тимофей Аленин.
– Здравствуй, добрый молодец, – кряжистый и коренастый Соловьев с силой пожал мне руку. – Значит, хочешь экстерном экзамены за 6 классов гимназии сдать.
– Так точно, ваше высокоблагородие.
– Молодец, казак. В середине марта принесешь ко мне документы, а именно: прошение, метрику, послужной список отца, собственноручное жизнеописание. Оплатишь десять рублей в кассу гимназии, так сказать, в пользу экзаменаторов. После этого в середине апреля пройдешь предварительные испытания, а в мае добро пожаловать на выпускные испытания.
«Вот это ни хрена себе, – подумал я про себя, – сдал экстерном экзамены за два-три дня».
– Константин Николаевич, но мы же договаривались по Тимофею, – вступил в разговор Бекетов.
– Я все помню, Петр Иванович, но ситуация изменилась. Во-первых, специальный циркуляр министра образования Делянова от 1887 года, дошедший до нас, можно сказать, запретил прием в гимназию детей низшего сословия, за исключением «одаренных необычными способностями». – Соловьев сделал паузу. – Во-вторых, данный же циркуляр определил, чтобы испытания зрелости проводились только один раз: в конце учебного года. Сдача экзаменов до или после сроков теперь не допускается. Поэтому рад бы помочь, но пойти против вновь установленных правил не могу. Прошу правильно понять меня.
– Костя, ну что-то можно придумать? – Бекетов взял Соловьева под руку. – У этого казака действительно необычные способности, поверь мне! Он легко решает задания по алгебре, геометрии и физике за восьмой класс гимназии!