Кажется, скоро буду одеваться как в армии, быстрее, чем спичка сгорит. Но пока мне до этого умения далеко. Когда начинаю натягивать штаны, на компьютере Воронцова раздается звук конференции, я, не раздумывая, нагибаюсь, чтобы спрятаться за столом, и сажусь на пол, дабы было удобнее застегивать ботильоны. Никита пытается сдержать хохот и отвечает на звонок. Из динамиков начинает литься английская речь с легким китайским акцентом. Воронцов отвечает потенциальным партнерам, а я, одевшись до конца, становлюсь на четвереньки, чтобы уползти из кабинета незамеченной. Спиной слышу, как Никита маскирует смех под кашель и извиняется перед китайцами. А когда доползаю до двери, до меня доносится тихое:
— Я тебя люблю.
26
Арина
— Никита! — кричу я с кухни, переворачивая блин на сковородке.
— А? — отвечают мне из ванной.
— Малина или клубника?
— Все смешай. И меда сверху, — приходит на запах Воронцов.
От него пахнет свежей пеной для бритья и терпким гелем для душа. Начальник становится за спиной, поправляя воротник моей, точнее своей, рубашки.
— Значит, будет малина.
Мы с Никитой накрываем на стол и садимся завтракать. Я не любительница готовки, но иногда что-то такое находит, и возникает зудящее желание встать к плите, как, например, сегодня. Воронцов складывает первый блин, окунает его в прозрачное малиновое варенье без косточек (очень вкусное благодаря стараниям моей бабушки) и откусывает сразу половину.
— Ммммм! Фкуфно, — с набитым ртом хвалит меня начальник. — Знаешь, Ариш, — Никита отрывается от жадного поедания моей стряпни и внимательно смотрит. — Тебе не кажется, что нам пора съехаться? У меня нам будет удобнее, и к работе ближе.
Сегодня мы проснулись у меня. В своей обстановке я чувствую себя комфортнее. Тут есть моя одежда, моя косметика, родные тапки и удобные сковородки. Правда, Никите от этих достоинств легче не становится. Его кровать больше и мягче, душ в ванной прикручен выше, а мой он назвал детских размеров. В общем, предложение съехаться должно было прозвучать.
— Я подумаю, можно?
— Конечно. Но только до вечера, — обворожительно улыбается Воронцов.
Я решаю последовать его примеру и тоже обмакиваю блин в сладкое варенье. Откусываю и начинаю визжать, корчась от боли. Прикладываю ладонь к щеке, на глазах выступают слезы.
— Что? Зуб? — подскакивает Никита.
— Да-а-а, — хныкаю я. Резкая боль уже прошла, но ноющая осталась.
— Вот хороший стоматолог, — начальник дает мне картонную визитку врача, возвращаясь из комнаты. — Он мой знакомый, я договорился, ждет тебя на прием с утра. Насчет работы не волнуйся, со всем справимся, можешь не приезжать. Обязательно только позвони после приема, я волнуюсь.
Все так быстро происходит, я не замечаю, как уже оказываюсь в современной стоматологии, куда меня довозит Воронцов, а вскоре и в кабинете улыбающегося врача. Знакомый Никиты действительно оказывается специалистом, а еще и хорошим человеком. Мужчина быстро определяет источник боли, отправляет меня на рентген и, изучив получившийся снимок, заключает: