1

Тяжелые басы разрывают умиротворенную тишину моей небольшой съемной квартирки. Сон исчезает практически моментально. Со стоном приподнимаюсь на локтях, пытаясь разглядеть в темноте настенные часы. После череды безрезультатных попыток узнать время мне все-таки удается. Три часа ночи!

Нет, ну эти соседи совсем страх потеряли что ли? Кто в такой час будет включать свой современный, ни на что не годящийся рэп?

Хотя ответ на этот вопрос слишком очевиден: шестнадцатилетний подросток, живущий прямо надо мной. Видимо, родители уехали, раз паренек пустился во все тяжкие и устроил дискотеку.

Неизвестная мне композиция меняется на другую, не более знакомую, но тише не становится. Зло поднимаюсь с кровати, набрасывая халат, завязываю пояс, пытаясь попасть ногами в пушистые тапки. Попляшут у меня эти малолетки!

Мысленно одергиваю себя, ведь сама я по возрасту от них ушла не далеко — мне всего двадцать один. Только вот в последнее время я чувствую себя на все сорок, а то и пятьдесят. И нет, дело тут не только в пришедшей мудрости, но еще и в тяжелом грузе ответственности и дел, к которым добавляется просто нереальная усталость.

А причина всего этого одна — мой невыносимый начальник. Хотя нет, невыносимый — это еще мягко сказано. Только вот на иные, более заковыристые выдумки мой разбуженный в три часа ночи мозг пока не способен.

Прохожу по коридору, мельком цепляясь за свое отражение в зеркале. Ну, ведьма ведьмой. Взгляд сверкает ненавистью, на лице выражение такое злое, что даже самый храбрый смельчак не решится подойти. В данной ситуации это хорошо, подростки впечатлительные, поэтому музыку выключить должны быстро.

Последний раз пробегаюсь взглядом по отражению и, убедившись, что выгляжу прилично, кладу руку на дверь, чтобы выйти из квартиры и сделать замечание соседям. Но тут мой телефон, лежащий в спальне, начинает заливаться пронзительной трелью. Премерзкой, я бы сказала, трелью. Именно такую я специально выбирала, чтобы поставить на номер начальника.

— Ну тебе-то что не спится по ночам, Чудище Поганое!? — отчаянно выкрикиваю я в сторону комнаты, радуясь, что изверг не слышит такого обращения.

Подхожу к тумбочке, на которой, вибрируя, пляшет непонятный танец смартфон. На дисплее звонок, а контакт подписан очень коротко и понятно — красным смайликом с рогами. Три раза глубоко вдыхаю и выдыхаю, после чего поднимаю трубку. А как тут не ответить, если за квартиру не заплачено, продукты заканчиваются, а все мое материальное благополучие зависит от одного самодура?

— Здравствуйте, Павел Васильевич, — отвечаю я, пытаясь скрыть язвительность и горячую ненависть.

— Арина, ты почему не на работе? — раздается в трубке неприятный, с визгливыми истеричными нотами голос.

Внешность с внутренним миром начальника красотой не отличаются. Среднего роста, слишком худощавый сорокалетний мужчина с сильными залысинами и постоянно недовольным высокомерным лицом — совершенно не мой типаж. Скажу больше, сомневаюсь, что такое вообще кому-то нравится, тем более, если учитывать резкие смены настроения, привычку быть скользким и приставучим как пиявка, его пристрастие к чинопочитанию и лести вышестоящим.

— Я не на работе потому, что мой рабочий день закончился уже девять часов назад. А начнется только через шесть.

— Твой рабочий день начнется, когда скажу Я! И вообще, ты не большой начальник, а всего лишь секретарша. Которая, между прочим, не доделала свои обязанности! — визгливо начинает этот истерун.

Ну да, не доделала. Только вот вины моей в этом нет. Отчет, который припряг составлять меня начальник делают минимум два дня, а он хотел, чтобы я управилась за один вечер. Да и более того, изначально составление подобного — именно его задание, которое поступило сверху. А мой глубоко ненавистный босс протянул, откладывая все в долгий ящик, до последнего момента. А сейчас нашел девочку для битья.

— Павел Васильевич, вы читали Трудовой Кодекс? Нет? Советую. Во-первых, буквы повторите, во-вторых, слова новые узнаете, полезные. Например, нормированность рабочего дня, уважительное отношение к сотрудникам… Ну и другие подобные глупые вещи, — на последнем словосочетании я делаю саркастический акцент. Уж не знаю, что за муха меня сегодня укусила, ведь раньше я просто стоически терпела нападки самодура, а сейчас поток нелюбви, копившейся долгих полгода, удержать я не могу.

— Да как ты смеешь! Думаешь, я закончиков ваших не читал! Читал, да только в мире все не по ним! Думаешь, самая умная!? Посмотрю я, куда ты пойдешь с характеристикой, которую я тебе настряпаю! — слова Павел подбирает истерично и судорожно.