Пролог

В полутьме трюма воняло китовым жиром и ромом. Высокие сапоги вошедшего медленно переступали с одной деревянной ступени на другую, почти неслышимые среди криков агонии на палубе. Изогнутый нож скользнул из-за голенища в руку, призывно сверкнул в свете выглянувшей луны и стал выискивать жертву среди бочек и моряцких гамаков. Вошедший кошкой прыгнул к борту и двинулся вглубь корабля. Манкалосская рапира царапнула о набитый ненужными теперь гарпунами и саблями ящик.

В одно мгновение тень во тьме другого борта оскалилась сталью и бросилась к чужаку со смертоносным свистом. Болт, порвав щетину и мочку уха пришельца, вонзился в дерево, всего на секунду опередив брошенный туда же топор. От борта отделилась двухметровая четырёхрукая фигура, кое-как умещающаяся в тесном для неё трюме. Крознар верхними руками вытащил из-за пояса ещё два топора и двинулся вперёд. Топоры пропороли воздух у груди мужчины, и гигант попытался тут же завершить бой, отхватив тому обе руки на возвратном движении. Чужак пируэтом оказался за широкой подпоркой, забегая громиле за спину. Одна из нижних рук крознара взмахом баклера встретила выпад рапиры, разворачивая корпус для мощного верхнего удара. Пришелец снова крутанулся вокруг врага, до кости распоров мускулистую ногу ножом.

Даже не почувствовав боли, четырёхрукий снова взмахнул топорами, пытаясь догнать ускользающего противника. Маленькие глаза гиганта вцепились в фигуру в кожаной броне. Теперь на ней не было капюшона и во взгляде крознара мелькнуло узнавание, но решительности не убавилось. Пусть этот человек раньше и был его соратником, и лёгкое голубоватое свечение его клинка когда-то завораживало их общих врагов, теперь он по ту сторону, и пощады не будет. В этот раз человек ринулся вперёд первым. Могучие руки едва успевали за молниеносными выпадами рапиры, пытаясь не пропустить почти не различимый во мраке нож. Серия уколов, выпад, пируэт, удар ножом. Финт слева и укол в правую руку наконец заставил кознара выронить топор и броситься в яростную атаку. Получая одну рану за другой, великан метался по трюму за вечно ускользающей тенью. Топор в его руке громил бочки, рвал мешки и застревал в опорах. Наливающиеся кровью глаза не успевали за голубоватым мерцанием клинка. В какое-то мгновение ему даже удалось ухватить мерзавца за кожаный жилет и притянуть к себе, занося оружие для финального удара. Теперь крознар ясно различал его наглое лицо: смеющиеся зелёные глаза, сломанный нос и всегда казавшаяся ему неуместной для бандита россыпь веснушек. Теперь его смазливое лицо заливало почти чёрной кровью, пачкая белую рубаху и излюбленный жилет, подбитый металлическими пластинами, не раз спасавший его жизнь в портовых переделках. Когда они ещё были по одну сторону. Когда из широкой шеи великана не торчала рукоять изогнутого ножа. Крознарские руки медленно, будто отказываясь признавать смерть, разжались. Могучее тело с грохотом упало на спину, так и не сомкнув глаза.

- Тебе больше не за кем прятаться, - в его голосе не было ни злости, ни приветливости. Только одышка. Властно и бесстрастно голос искал в трюме свою цель.

- И всё же я тебе нужен, - ответило ему гнусавое эхо.

- Я ещё думаю. И чем дольше я думаю, тем меньше у тебя шансов пережить эту ночь.

С грохотом и треснувшим деревом в трюм упало чьё-то тело. Под ним начала медленно расползаться тёмная лужа. Следом по лестнице спустился человек, в одной руке держа масляную лампу, а в другой сжимая окровавленный палаш. Заметив уже стоявшего в трюме, вошедший отрапортовал:

- Палуба зачищена, босс. Фэлс ведёт корабль к порту.

- Жди меня наверху. В трюм никого не пускать.

- Остался юнга на марсе, босс. Без оружия.

- Пленных не брать.

Вошедший быстро вернулся на палубу, на ходу отдавая приказы.

- Славным малым был юнга… - обладателем гнусавого голоса оказался чернобородый дворф, наконец вышедший из-за укрытия. Казавшиеся неуместными меха и золото не только придавали владельцу высокомерный и жадный вид, но и надёжно прятали за собой короткую рукоять тесака.

- Никто не должен знать обстоятельств нашей встречи, - мужчина отошёл к ближайшему гамаку и стал вытирать клинки, не выпуская из виду собеседника.

- Не плевать ли? Главное, что он знает, - ухмыльнулся дворф, - а значит, это дело времени.

- Откуда бы ему?

- Я думал, вы близки. Я считал, ты понимаешь на что идёшь. И против кого.

- Поменьше пафоса и ближе к делу, - во властном голосе впервые послышалась нервозность.