— «И я бы остался нагим. Да снова пришлось одеться — дует холодный ветер», — пробубнил на улице Альберт Васильевич. — Тоже мне, хрен в золотой оправе. И мы Басё читывали, и совсем он не древний, господин Крокодил…

А Гена Крокодил, расставшись с Альбертом Васильевичем, налил себе малаги и, смакуя прекрасное испанское вино, обдумывал информацию.

В первую очередь он отдал должное Сомнениям. Спору нет. взяв такую кассу, можно жить припеваючи, и душу будет греть, и тело, только кто закроет глаза, если увести такой сармак?

«Вычислить адрес денег и даже украсть их возможно, — плел нить раздумий Крокодил. — Но когда из мирового сейфа улетит такая жирная утка, даже дворник дядя Ваня проследит ее полет. И где потом прятать этот кусок?»

От нечего делать Геннадий включил телевизор. Он помогал ему найти нужный ход. Если, конечно, умная передача. Только таких практически не случалось: как раз давали репортаж о пребывании президента в Нижнем Новгороде. Что-то он нес о процветании области, об отсутствии экономического кризиса в стране, и посему Россия на подъеме и возвращает статус Великою Новгороду. За спиной, как всегда, торчал неутомимый брехун Ястржембский. Их так и прозвали в народе: «Зомби и сын». Поскольку даже малец знал, что Нижний есть нижний, Верхний есть верхний, а Великий всегда стоял на середине. Наверху играли в свои игры, в низах не верили вранью, но прислушивались, куда их увлекают верха, а глава как раз взялся резюмировать происшествие с несостоявшимся мэром Клементьевым. В принципе подоплека происшествия была обычной: вор у вора дубинку украл.

Только один вор был родненький, из своей шайки, а другой намеревался общак сделать своим.

— Купцом, понимаешь, себя возомнил, благодетелем! — вещал глава. — Уничтожали эту нечисть и будем уничтожать дальше!

Будем и будем, понимаешь…

Слов у главы не хватало— подсказки вылетали из головы, пресс-брехун снисходительно улыбался: слава Богу, хоть основную мысль продавил.

«По Клементьеву проехался, — понял Крокодил. — А вместе с ним остальную братву зацепил».

Начался поход не с Андрея Клементьева, а с Коняхина. Новая олигархия столкнулась с третьей силой в лице братвы и загодя расчищала себе путь к полному главенству в стране. Методы оставались прежними: вор должен сидеть в тюрьме, а мы — спасители страны и, опираясь на закон и порядок, добьемся этого самого закона и порядка. Шли разборки и отстрелы, народ запугивали беспределом, а олигархия под шумок грела руки на этом самом беспределе, благо рычаги оставались в се руках. Чубайсам, Немцовым и кириенкам коняхины и Клементьевы были не нужны.

«Надо бы с Вованом нижегородским связаться, — отвлекся от прежних забот Крокодил: тут за живое брало.

Гели гоняют скопом, дело плохо».

В Нижнем Вована не оказалось. Отвечал его напарник:

— В бегах, Гена. Стреножат всех. Кампания началась — уяснил, Геннадий?

«Значит, работать по семейке пало с опережением. Брать на изумление», — сделал вывод Крокодил.

Через известную ему цепочку осведомителей он получил телефон Буйнова и связался с ним.

— Надо бы встретиться, — лаконично предложил он.

— Давно пора, — в тон ему ответил Буйнов.

— Задавят нас поодиночке, брат.