На этот раз фюрер колебался недолго. Может, последней каплей оказалась бомбардировка Падеборна, неподалеку от которого расположился эсэсовский замок-монастырь. После налета авиации в городе буквально не осталось целых зданий. Несмотря на прогрессирующий склероз Гитлер запомнил, что Вевельсбург — единственное место надежного контакта с верховным разумом.

Ехали долго. Кавалькада одинаковых черных «Мерседесов» растянулась чуть ли не на полкилометра. Двигались днем, так как бомбардировщики налетали преимущественно ночью. Естественно, дорогу оцепили эсэсовцы, а в вышине кружились уцелевшие «Мессершмитты» ПВО, включая вундерваффе — реактивные истребители «Ме-262».

По дороге к Падеборну фюрер усадил Никольского к себе в автомобиль. Может, хотел о чем-то поговорить, но почти всю дорогу молчал.

В конце войны Гитлер крайне редко покидал безопасные стены бункера. Он привык разъезжать по Германии хозяином, благосклонно принимая знаки поклонения. Сейчас крался чуть ли не как вор, выбирая время и маршрут исходя из обычаев англо-американской авиации, а не по своему желанию. О езде в открытой машине, как до начала Второй мировой, не было и речи.

— Да, а как вас зовут? — он неожиданно проявил интерес к персоне посланца. Вюст подробно рассказывал об искусственной амнезии Никольского. Фюрер или забыл, или решил лично уточнить.

— Не могу вспомнить. Высшие оставили мне лишь те знания, что необходимы для исполнения миссии.

— Вот как. Вы даже не можете сказать, кто вы и откуда?

— Вюст считает, что я служил в армии или полиции Венгрии или Румынии. Я не понимаю их языков.

— Можно обмерить ваш череп. В рейхе много антропологов.

— Разве это имеет значение? Я — лишь передатчик информации.

— Вы уникальны?

— Не думаю. Но, полагаю, для прибытия к вам следующего посланника потребуется время, которого у вас нет.

Гитлер надолго замолчал опять.

— Как вы переживали откровение?

— Трудно объяснить. С него, собственно говоря, началась моя нынешняя жизнь. Сначала ощущение счастья, гармонии, понимания, что обретаю ответы на мучившие меня вопросы бытия. Потом обнаружил себя стоящим на автобане перед Берлином, четко осознавая, что нужно идти вперед и связаться с руководителями Аненербе.

— Но вы достаточно хорошо знаете события войны.

— Это трудно объяснить. Мыслей почти нет. Знания приходят в голову во время разговоров с Вюстом или с вами. Например, я почти уверен, что не слышал ни про «Бисмарк», ни про «Худ». Знание всплыло, будто внезапное просветление.

Фюрер опять умолк.

Поразительная техника марсиан заставила поверить в чудеса даже параноидально недоверчивого Гитлера. Шейдеман устраивал сеансы оккультных откровений с несколькими нацистскими бонзами. Поэтому описанные ощущения совпадают с воспоминаниям фюрера.

Машины проскочили через развалины Падеборна. Можно сколь угодно обвинять командование союзных ВВС. Но главный виновник продолжающихся разрушений и смертей угрюмо сопел на роскошном черном сиденье лимузина, ни капли не сожалея о растрате расходного материала и изо всех сил стараясь спасти свою задницу, наплевав на других.