– Кажется, – вяло откликнулся Дуббельт. – Как только коснулись покупки «итальянцев», то, как на духу, Сергей Петрович, думаю, всё, закончилась карьера. Ан нет, императрица поддержала. – Откинувшись на сиденье, он глубоко вздохнул.
Месяц кропотливой подготовки, сверка и перепроверка данных о России, о Японии, о САСШ и Англии. Выкладки, выкладки, выкладки: финансы, мобилизационный ресурс, состояние промышленности, логистика и ещё куча больших и мелких параметров. И всё же у меня ёкнуло сердце: сумма была весьма и весьма значительна, вдобавок мореманы отпихивались от крейсеров, доказывая, что те им на фиг не нужны. Пришлось тупо давить на самое простое решение – мы не купим, японцы возьмут. Тут Николай выразил сомнения в успехе японского оружия, мол, чего нам макак бояться. Очень хотелось, не отходя от кассы, прибить кретина, и в этот критический, без сомнения, момент мне на помощь пришла императрица, спокойно заявив, что пусть у джапов лучше не будет пары лишних броненосных крейсеров. Всё остальное, увы, остаётся без изменений, господа адмиралы, выступив единым фронтом, остальные предложения забраковали. Кроме снарядов. Вот на них я предложил поставить новые взрыватели. И не голословно, а с приложенным графиком изготовления. Всё, дальше я даже не пытался перебороть этих ослов, всё равно это было невозможно.
– Теперь нам необходимо с помощью пистолета и зуботычин выбить из этих хомяков денежку, – начал инструктировать Дуббельта. – Вам всё понятно, товарищ?
– Да, господин полковник, – улыбнулся мой зам, оценив столь политизированное обращение. – По прибытии немедля направлюсь осуществлять «экс».
Юморок, как я заметил, в департаменте стал того… несколько тяжеловесным и довольно «чёрным»…
Шутка про здание, откуда отлично просматривается каждый уголок Сибири и даже Сахалин, уже стала, так сказать, визитной карточкой корпуса. Ехали туда политические, но, увы, в большей части своей на поселение. Каторга доставалась наиболее опасным: боевикам различных партий. И то не всегда добавляя мне головной боли. Каким образом «Смерш» относится к этим гражданам? А вот таким, что по данным стокгольмской резидентуры (наиболее горячее сейчас место) последователи Бусидо начали интересоваться семейством Энкель. А эта русофобская сволочь по чьему-то попустительству не смотрела, как картошка растёт, а занимала в моём мире перед войной весьма высокие посты. Сейчас старший брат служил в Измайловском, а Оскар в Семёновском полках. Карл, правда, собирался расстаться с мундиром, но, как меня уверили, положение в финляндском обществе его только вырастет.
– Посватали сего чухонца в «Кане». – Афанасий чуть дёрнул щекой. Этот националист (симпатии, высказываемые им, по-другому толковать невозможно) влезал в крупнейшую фирму, производившую суда и машиностроительную продукцию. – Младший пока тянет лямку, но собирается поступать в Николаевскую академию.
– Угу. – Хорошо, что вспомнил, и главное, имею возможность грохнуть создателя линии Маннергейма. Да-да, именно эта сволочь начала строительство укреплений, чтобы удержать захваченную во время Гражданской территорию. – Значит, пока ценз набирает, а, между прочим, в разведупр именно оттуда многие попадают.
– Сергей Петрович, но Карл Карлович… – начал было Дуббельт и, словно споткнувшись, замолк. – Да, воспитание закладывается в семье. И в учебном заведении. – Уточнять, что именно в Финляндском кадетском корпусе, которым командовал его отец, фигуранты и учились, и не только они, но и барон Маннергейм, за которым по моему личному приказу потихоньку приглядывали, я не стал.
– С последним, кстати, встречались дальние родственники из Швеции, – вставил свои пять копеек молчавший до этого Курт. – О чём был разговор, установить не удалось. Но сам факт… очень даже неприятный, учитывая место службы барона.
– Да, – согласился Афанасий. – Эти офицеры имеют очень высокую осведомлённость, – скривился он. Пьянство и кутежи, закатываемые гвардейцами, не способствовали сохранению государственных тайн. Да и от кого? Ведь все свои… – Сергей Петрович, – чуть замявшись, обратился ко мне Дуббельт, – поймите меня правильно, но тут наши писаки тиснули весьма скандальную статейку о генерале Редигере.
– Начинается атака на лояльных нам офицеров финского происхождения? – подобрался я.
Хотя Александр Фёдорович из немцев, но кто это будет выяснять?
– Пока нет, но это наверняка первая ласточка.
– Какие газетёнки у нас отметились?
Примерный список мне составить труда не составляло. Зато пофамильно расклад приобретает имена (владельцев, естественно), а узнать, кто чей человек, дело техники.
– Вот список.
– Тэкс, ну надо же, прям патриоты. – Лихие перлы писак заставили поморщиться. Вон он «великоросский» шовинизм в гипертрофированном виде. – Плохо, господа офицеры. – Я обвёл взглядом подобравшихся подчинённых. – Мы имеем аналог кампании господина Херста перед нападением САСШ на Испанию. Ещё пара месяцев – и всё, эти пасквили заживут своей жизнью, и нам никогда уже не получится отмыться от всего этого дерьма. А посему вам, Афанасий Михайлович, предстоит в ближайшее время немедленно тщательнейшим образом собрать на них досье. А после пообщаться с пишущей братией и редакторами газет уже на нашей территории.
– Александровские слободы? – уточнил на всякий случай он.
– Да, в неподкупность надзирателей Петропавловки не верится.